Неужели к этой старой красавице уезжает по понедельникам Коннор Фотрелл?
– Лоа, мы ненадолго, так что столик где-нибудь в уголочке нас вполне устроит.
– В уголочке? Ты обижаешь меня, ирландец! Для тебя – все самое лучшее.
Лоа двинулась вперед танцующей походкой, и вскоре все трое оказались в настоящих зарослях магнолий и гибискуса. Здесь стоял столик, а из-за кустов виднелись другие столы, и за ними сидели люди, чьи лица Черри сотни раз видела на обложках глянцевых журналов. Здесь Лоа одарила Коннора еще одним поцелуем в щеку, а потом неожиданно наклонилась к уху Черри.
. – Прибереги свои убийственные взгляды, девочка. Я не сплю с ним. Хотя не могу сказать, что не пыталась ни разу…
Хриплый смешок заставил Черри вспыхнуть, и она поспешно ответила:
– Мне нет до этого никакого дела. Я менеджер в ресторане мистера Фотрелла.
В этот момент музыка на мгновение смолкла, и фраза прозвучала чересчур громко. Черри залилась румянцем, Коннор изумленно вскинул брови, а Лоа издала хриплый довольный смешок.
– Ирландец, я надеюсь, что эта девочка работает гораздо лучше, чем врет, потому что врать она не умеет. Отдыхайте. Я пришлю Мигеля.
Коннор проводил Лоа взглядом и повернулся к Черри.
– О чем это она?
– А о чем это она?
– Вейл, не выводи меня из себя! Вы были похожи на двух мартовских кошек.
– Я вас не понимаю, мистер Фотрелл, и не собираюсь понимать. Какие кошки?
– Вы с ней смотрели друг на друга, как две крокодилицы.
– Ты определись, Фотрелл, кошки или крокодилицы. Это все-таки разные вещи.
– Это не вещи, а звери.
– Почему бы нам не перейти к повестке дня? Зачем ты меня притащил в этот райский сад?
Коннор вдруг понял, что он этого не помнит. Нет, еще утром, после стычки в офисе, у него был шикарный план. Он хотел показать Черри Вейл такие места, где вина «Оленьей Тропы» не станет пить даже обслуживающий персонал. Почему-то ему это казалось очень важным и остроумным. Щелкнуть Вейл по носу. Показать ей ее место.
Как называются ее духи? Этот жакет, он надет прямо на голое тело? Или под ним есть белье? Какое оно?
– ФОТРЕЛЛ!
– А? Да. Я привел тебя сюда… чтобы провести с тобой вечер. Очень красивый костюм.
– Спасибо, мистер Фотрелл. Вы так добры, так добры…
– И вообще, знаешь, я очень рад был бы… был бы счастлив, если бы ты… если тебе…
Честно говоря, он был бы счастлив прямо сейчас отправиться с ней в постель!
– Амиго, я рад тебя видеть, но еще больше я рад видеть такую красавицу.
Высокий симпатичный парень блеснул белоснежной улыбкой, возникнув из темноты прямо за плечом Коннора. Тот с некоторой досадой заметил:
– Черри, это Мигель. Мигель Ла Тойя. Как идут дела, мой друг?
Мигель расхохотался и подмигнул Черри.
– Он хочет спросить, как продается его вино, но боится проявить бестактность.
– Черри, Мигель работает у Лоа экспертом по вину, а также закупает его по всей стране. Это Черри Вейл, менеджер нашего ресторана.
– Рад знакомству, Черри. Коннор рассказывал, каких потрясающих успехов вы добились.
Черри не разинула рот только потому, что он и так был немного приоткрыт. Что она слышит? Коннор Фотрелл хвалил ее работу?
– Неужели? Что ж, спасибо за добрые слова.
Мигель подвинул стул и сел.
– Итак, друзья мои, я принес хорошие вести. Все продано. До последней бутылочки. И у меня уже интересовались, когда будет новое поступление. Я подумываю удвоить заказ, Контор. Позволь также заметить, что у тебя отличный вкус на женщин. Мисс Вейл настоящая красавица. Это отметила даже Лоа, а от нее таких слов дождаться трудно.
– Мисс Вейл просто работает на меня, не забудь.
– Конечно. И я счастлив за тебя в связи с этим обстоятельством. Потому что ты, вследствие этого, вероятно, не будешь против, если я приглашу мисс Вейл на танец.
Черри тихо охнула, а Коннор насупился.
– Спрашивай ее. Мы в свободной стране.
Его серо-зеленые глаза потемнели от ярости, на загорелых скулах перекатывались желваки. Не было сомнения, что умница Мигель это тоже заметил, однако его эта ситуация только забавляла. Черри неожиданно ощутила приступ бесшабашного веселья.
– Что ж, в таком случае… Дама будет счастлива потанцевать. Одну секунду…
С этими словами она быстро расстегнула крохотные пуговки и аккуратно повесила жакет на спинку своего стула. Коннор превратился в статую.
Да, он был совершенно прав. Бюстгальтера на Черри не было, и он ей был явно не нужен. Под жакет она надела черный топ из кружев, стразов и лайкры. Словно вторая кожа, он облегал тренированное, соблазнительное тело, подчеркивал все, что можно было подчеркнуть, и почти не скрывал того, на что Коннор предпочел бы любоваться в одиночестве.
Окаменение Коннора не прошло, а лишь усилилось через пару секунд, когда Черри и Мигель ступили на танцпол. Как раз заиграла латиноамериканская музыка, и оба танцора мгновенно подхватили ритм. У испанца Мигеля он был в крови, а профессиональная танцовщица Черри легко и с наслаждением нырнула в свою привычную стихию.
Коннор смотрел, как двигаются гибкие тела, как мелькают стройные ноги обоих партнеров, как каблуки Мигеля выбивают чуть слышный, но безупречный ритм фламенко и как каблучки Черри отвечают ему стремительной дробью…
Окаменение прошло, ему на смену, невесть откуда, появился первобытный и потому могучий инстинкт. Неандерталец внутри Коннора забил себя в грудь волосатыми кулачищами и издал разъяренный рев. Это его женщина! Сейчас он рванет на танцпол, убьет Мигеля, перекинет свою женщину через плечо и унесет ее в свою пещеру…
Нет, нет, неандертальцы давно превратились в хомо сапиенс, и потому Коннор Фотрелл не будет устраивать публичного скандала. Пусть Мигель живет, пусть все будет пристойно, но свою женщину Коннор Фотрелл все-таки увезет.
Проклятье, зачем он ждал так долго! Целых три месяца, невозможных три месяца, бесконечных три месяца! Ничего. Он все равно поцелует ее и будет целовать до тех пор, пока не погибнет от любви, но и тогда не выпустит ее из своих объятий…
Мигель рассмеялся и нагнулся к ушку Черри, что-то нашептывая ей в танце. Она рассмеялась – словно солнечные зайчики рассыпались по темному залу – и тут Коннор озверел.
Он схватил ее жакет, порывисто шагнул на танцпол, в одно мгновение оказался рядом с танцующей парой и с силой стиснул запястье Черри. Она резко обернулась, и Коннор увидел, как изумленно поползли вверх ее брови, а еще Мигель с недоумением смотрел на него, но Коннору было уже наплевать на всех и на все. Неандерталец ожил в нем и требовал немедленного отмщения.