Они рядом поднимались по лестнице. А пританцовывающий мальчик следовал за ними, держась за руку Шейлы и пребывая в блаженном неведении относительно тяжелого груза, давящего на плечи почти каждого присутствующего здесь взрослого…
Не прошло и двадцати минут, как они в том же порядке спустились обратно. Все произошло так быстро, так отработанно, так… безлико. Но за эти минуты Сэнди сменила свою фамилию на Ферри и теперь на ее пальце красовалось еще одно, обручальное, кольцо. Рука Уго обвивала ее талию и оставалась там, пока они не вышли на улицу. Дождь продолжался. У края тротуара стояли теперь три машины, и трое мужчин в плащах поджидали их с зонтами наготове.
Щелчком пальцев Уго подозвал одного из них. Коротко поблагодарив Анджело, он отправил его восвояси. Еще один мужчина подбежал к ним трусцой – и вот уже Шейла обнимает ее и бормочет:
– Сюрприз, сюрприз… Я забираю твоего сына до завтра.
– Но я не хочу…
– У тебя больше нет права голоса, маленький жертвенный агнец, – прошептала ей на ухо Шейла, но ее тут же сменил Джимми, обнимающий маму и восторженно объясняющий, чем они с Шейлой собираются заполнить день. Потом и его проводили под зонтом к машине.
Ошеломленная до немоты Сэнди вдруг обнаружила, что стоит одна рядом с мужчиной, за которого только что вышла замуж, и наблюдает, как отъезжают машины… Осталась последняя – низкая, длинная, черная, с тонированными стеклами, в которой было что-то зловещее.
Их тоже препроводили под зонтом в тепло машины. Уго усадил ее на мягкое сиденье, обтянутое черной кожей, и устроился рядом. Дверца с деликатным стуком захлопнулась, и они остались вдвоем, скрытые темным стеклом перегородки даже от водителя.
Машина отъехала от тротуара. Сэнди повернулась, чтобы взглянуть на Уго, и обнаружила, что он смотрит на нее. Удобно пристроив широкие плечи в углу сиденья и закинув ногу на ногу, он легонько постукивал длинными пальцами по колену. Он казался расслабленным и непринужденным, похожим на отдыхающего кота. Только густые ресницы едва заметно подрагивали, когда он изучал ее лицо. Но во взгляде темных глаз, прячущихся за этими ресницами, не было никакой расслабленности. Они так сверкали, что у Сэнди по коже побежали мурашки.
– Не могу поверить, что ты все это спланировал за моей спиной, – нервно заговорила она, чтобы нарушить нестерпимое молчание.
– Это традиция. Новобрачные должны некоторое время после свадьбы провести наедине.
– Но это не традиционная свадьба. – Только что свершившаяся короткая церемония казалась издевательством над самим этим понятием. – Мы сделали это для Джимми. Разве он не должен быть сейчас с нами?
– Джимми и без того вполне счастлив.
А вот я – нет, подумала Сэнди и, поджав губы, отвернулась. За темным стеклом быстро проносились нью-йоркские улицы. Они проехали по мосту, и Сэнди почувствовала беспокойство: для того чтобы попасть к ее дому или даже в его апартаменты, залив пересекать ни к чему.
– Куда мы едем? – отрывисто спросила она.
– Туда, где я в полном уединении смогу вкусить от своего жертвенного агнца.
Его ответ заставил Сэнди снова повернуть к нему голову. Уго улыбался, но улыбка была недоброй. Очевидно, он все-таки услышал то, что сказала Шейла.
– Я вовсе не жертва, – возразила Сэнди.
– Жаль, – протянул он. – Я с нетерпением ждал, когда ты возляжешь на мягко пружинящий, застланный шелком алтарь и предложишь себя мне.
Это описание породило в ее голове именно те образы, на которые и было рассчитано. Сэнди бросило в жар, и это вызвало у нее крайнее раздражение.
– Мы снова вернулись к сексу, – ядовито заметила она.
– Ты бы предпочла говорить о других вещах?
– Например? – настороженно спросила Сэнди.
– Например, о Рике, – вкрадчиво произнес он. – Наш сын сообщил мне, что говорил с дядей Риком по телефону сегодня утром, но тот повесил трубку, прежде чем Джеймс успел пригласить его на нашу свадьбу.
Наконец-то стала понятна причина его злости.
– Я никогда не говорила, что…
– У нашего сына очень щедрая натура, – перебил ее Уго. – Похоже, он испытывает сильную привязанность к своему дяде Рику. Как думаешь, не имеет ли эта привязанность отношения к разрушенным планам предложить Джеймсу в качестве отца Рика вместо меня?
Сэнди задохнулась от возмущения.
– Это ужасно – то, что ты говоришь!
– Но это правда.
– Правда тебе неизвестна!
– Он по-прежнему присутствует в твоей жизни. Это очевидная истина.
– Я не буду…
– Начинать наш брак со лжи, – сквозь зубы предостерег ее Уго.
Сэнди глубоко вдохнула, чтобы не дать себе сорваться.
– Я собиралась сказать, что это ни в коей мере не касается тебя, – холодно произнесла она.
– Отныне все, что бы ты ни делала, касается меня.
– Означает ли это, что точно так же все, что делаешь ты, касается меня? – спросила Сэнди. – Мы в нашей стране привыкли к равенству. Так почему бы тебе не рассказать мне все о Натали Форэ?
– Ты пытаешься увести меня в сторону от главной темы.
– Только потому, что мне нечего сказать на сей счет, – упорствовала Сэнди.
– Тогда позволь, я тебе помогу, – вкрадчиво предложил Уго. – Я оказался в кабинете Эдварда, когда Рик позвонил туда. Со мной он заговорил 6… каком-то предложении. А с Джеймсом сегодня утром – просто повесил трубку, узнав, что ты выходишь за меня замуж. Может быть, объяснишь, что это за предложение и почему этот мужчина играет настолько важную роль в твоей жизни, что мой сын называет его дядей?!
Дремлющий кот окончательно проснулся. Сэнди с растущим беспокойством наблюдала за тем, как длинные пальцы соскользнули с колена, как напряглись широкие плечи. Краска отхлынула от ее лица, и Сэнди, не подумав, произнесла:
– Любой решил бы, что ты ревнуешь…
Молниеносным движением он поймал ее за запястье и рванул на себя. Сэнди с размаху ткнулась в его грудь. Шелковая юбка задралась, когда он усадил Сэнди к себе на колени. Глаза Уго казались серебристыми – Сэнди никогда их такими не видела.
– Говори! – прорычал он.
Дрожа всем телом, она все-таки не отступила от данного себе обещания.
– Рик – не предмет обсуждения для нас с тобой.
– Он был твоим любовником восемь лет назад! Я не позволю, чтобы меня обманули дважды!
Сэнди отчаянно вырывалась.
– Отпусти меня. Мне больно!
К ее удивлению, Уго убрал руки. Она сползла на сиденье рядом с ним, слишком потрясенная, чтобы заметить выражение его глаз.