Ее вдруг снова затошнило. Она не собиралась нарушать уединение Керка, но тошнота не оставила Лайзе выбора, пришлось вставать с кровати и бежать в ванную. Только бы Керк не запер дверь! Одной рукой зажимая рот, другой — поддерживая спадающие пижамные брюии, она локтем нажала на ручку двери. Дверь распахнулась, и перед Лайзой предстал совсем не тот Керк, который несколько секунд назад скрылся за дверью.

— Ты победила, пусть будет так, как ты хочешь. Как только это будет возможно, я дам тебе развод. Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего.

И Керк ушел, не зная, что секунду спустя Лайза в три погибели согнулась над унитазом и ее вывернуло наизнанку.

9

На следующее утро Керк вернулся в каюту, когда Лайза еще спала. Он принял душ, оделся и вышел. За это время Лайза не проснулась, и отчасти он был этому рад. Ночь Керк провел в шезлонге на палубе, но почти не спал. Его обуревали противоречивые чувства: то он готов был яростно повторить все сказанное, то ему хотелось броситься в каюту и забрать свои слова обратно. Даже сейчас, несколько часов спустя, он все еще не решил, что делать. Ему надоело, что на его чувствах постоянно кто-то играет, и еще больше надоели игры вокруг места председателя совета директоров корпорации. По пути на палубу Керк встретил Дензила.

— Жду всех в десять в моем кабинете, — приказал Керк.

Дензил пристально посмотрел на брата, хотел что-то сказать, но потом передумал и просто кивнул.

Макс уже сидел за столом и поглощал завтрак с такой скоростью, что Керк почувствовал легкую дурноту. Вероятно, виновата бессонная ночь и бесконечные споры, мрачно подумал Керк. Остальные гости собрались за столом, позавтракали и стали расходиться, а Лайза все не появлялась. Керк подозвал стюарда, попросил позвонить в каюту и узнать, в чем дело.

— Лучше я к ней схожу, — предложила Тэсс. Она встала из-за стола, предоставив детей заботам мужа.

На ярком голубом небе не было ни облачка, солнце уже припекало, но Керк чувствовал себя так, словно сидел в своем офисе в сером пасмурном Лондоне.

— Керк… —Что?

Керк запоздало понял, что Филип Прескот ему что-то говорил, но он не слышал ни единого слова.

— Дензил сказал, вы назначили на десять часов собрание.

— Да. — Керк посмотрел на часы, нахмурился и встал. — Прошу меня извинить, но у меня сейчас сеанс связи с отцом.

Чтобы попасть в радиорубку, Керк должен был пройти мимо двери своей каюты. Он немного помедлил у закрытой двери, раздумывая, не войти ли, не попытаться ли хоть отчасти исправить положение. Но, вспомнив что у Лайзы Тэсс, он прошел дальше, даже радуясь благовидному предлогу отложить на время решение проблемы. Сегодня утром у Керка были более неотложные дела.

Из радиорубки он позвонил по внутреннему телефону Раулю.

— Пока я разговариваю с отцом, подготовь в салоне все для общего собрания, — распорядился он.

Керк подозревал, что Лайза не вышла к завтраку, чтобы лишний раз не встречаться с ним, но он ошибался. Лайза осталась в каюте, потому что ей было плохо, но она не хотела, чтобы об этом стало известно.

— Не вздумай никому рассказывать! — предупредила она Тэсс. — Скоро все пройдет, со мной такое уже бывало.

— И давно это продолжается? — осведомилась Тэсс.

Лайза истолковала ее тревогу по-своему.

— Несколько дней. Не думаю, что у меня заразная болезнь, так что за детей не волнуйся. Это просто стресс.

— Стресс, говоришь? — Тэсс как-то странно посмотрела на нее.

Лайза кивнула.

— Нервное напряжение плохо влияет на мой желудок. — Она отпила минеральной воды из стакана. — Сама посуди, я торчу на этой яхте в окружении людей, которые меня терпеть не могут. Еще бы меня не затошнило! Я, конечно, не имею в виду тебя и твою семью, — поспешно уточнила Лайза.

— Ну да, конечно.

Тэсс присела на край кровати. След от головы остался только на одной подушке, Керк не вернулся ночью в каюту, за что Лайза была ему только благодарна.

— Ненавижу мужчин, — пробурчала Лайза.

— Ты хочешь сказать, что ненавидишь одного конкретного мужчину.

— Я буду страшно рада, когда все кончится и он меня отпустит.

— Неужели ты всерьез веришь, что такое возможно? — изумилась Тэсс. — Керк никогда не отдаст то, что считает своим. Ты же знаешь этих богачей — высокомерные, властные, упрямые, эгоистичные, — стала перечислять Тэсс. — Есть у них, конечно, и кое-какие достоинства.

Лайза вздохнула.

— Тебе повезло, у тебя очень милый муж. — Тэсс усмехнулась.

— Когда однажды я велела ему паковать вещички и убираться, он не был таким уж милым. Он просто повернулся и ушел, даже не попытавшись возразить. — Она помолчала, вспоминая. — Это был самый худший день в моей жизни. Я знала, что это конец. Видела бы ты его взгляд в тот момент…

— Я знаю, — тихо прошептала Лайза, — я сама видела такой взгляд…

Тэсс вспомнила, с каким выражением лица Керк сидел за завтраком.

— Ах, Лайза… Вам обоим надо перестать мучить друг друга. Вы же любите друг друга, разве этого мало?

Пьер считал, что Керк созывает собрание не вовремя.

— Сам подумай, — убеждал он, — мы причалим еще не скоро, у твоих противников будет слишком много времени чтобы вариться в собственном соку и пережевывать свое разочарование.

— Мне нужно покончить с этим, — упрямо возразил Керк. — Лайза в ужасном состоянии. Чем дольше я откладываю решение вопроса, тем более неуверенным выгляжу со стороны. Честер и Вивьен и так уже слишком много о себе возомнили, даже вообразили, что могут говорить все, что пожелают. Я только что говорил с отцом, он согласен, что вопрос должен быть решен сегодня. Так тому и быть.

— Ну что ж, тебе виднее, — нехотя согласился Пьер и пошел в свою каюту, чтобы подготовиться к речи, ради которой он и был сюда приглашен.

Час спустя Тэсс с детьми, Шейла и Вивьен пили кофе в одном из салонов, ожидая, когда мужчины закончат совещаться. Лайза и Макс готовились кататься на водных лыжах. В это время Пьер решил, что пришло время выступить.

— Я слушал ваши споры с большим интересом и с нарастающей тревогой, — начал он. — Очевидно, некоторые из вас считают, что Керк должен сделать выбор между бизнесом и женой-католичкой. С моей точки зрения, это очень опасная концепция — и не только потому, что моя жена тоже католичка. Прежде всего возникает вопрос, ради чего вы, англичане, накладываете на жизнь своих лидеров столь жесткие и к тому же давно устаревшие ограничения?

— Ради сохранения чистоты крови, — тут же ответил Честер.

Остальные молчали и явно чувствовали себя неловко. Пьер поочередно посмотрел в лицо каждому. Открыто поддержать точку зрения Честера не решился никто, да это и неудивительно — поддержать Честера означало бы оскорбить Пьеpa, его жену и детей. Пьер умело перевел разговор на единственного, кто посмел выдвинуть столь опасный довод.