Это был истинный удар ниже пояса. Удар по женской сердобольности и вере в то, что любого вредного типа перевоспитать можно. А если прибавить к словам покаянный вид и глаза в пол…
Чертов манипулятор!
— Каст… — позвала я и тут же пожалела, ибо теперь ко мне самый запрещенный прием применили.
Парень не ответил, но поднял глаза и… в общем, был в памятном мультике про Шрека такой момент, с умоляющим взглядом котенка. Вот то же самое сейчас мне и продемонстрировали. В чистом, блин, виде!
— Ладно, — выдохнула я. — Ладно, шанс дам. Но давай договоримся — этот последний.
Шутки шутками, но с того дня, как Каст устроил показательный поцелуй для соглядатая своей матери в лице Лерры, мне его общество стало не то чтобы неприятно, но почти. И эти три недели спокойствия сердце тоже, увы, не смягчили. Никогда не подозревала за собой такой злопамятности, однако — вот. Нет, как друга я еще могла его воспринимать, но не ближе.
— Хорошо, детка. — Рыжий сдержанно улыбнулся, но блеск его глаз говорил о том, что проигрывать король факультета не намерен. — Хорошо, этот шанс — последний.
В этот момент возникло желание стребовать с Каста справку, или договор, подписанный кровью, но я сдержалась. А он отодвинулся, позволяя мне вынырнуть из ловушки, в которую попала так глупо, подарил еще одну улыбку и выскользнул за дверь.
Я же услышала запоздалое, но приятное:
— Хочешь я его покуса-аю?
— Ты котик, — ответила после паузы. — А котики не кусают, а царапают.
Кузьма, сидевший в сторонке, на мгновение «завис». Потом поднял переднюю лапу, осмотрел довольно острые коготки и кивнул, тряхнув ушами-локаторами.
— И покуса-аю, и поцар-рапаю!
С этими словами лис, мнящий себя котиком, поднялся и с гордым видом направился ко входной двери, но…
Но, разумеется, был пойман и сжат в объятиях. Защитник мой плюшевый. Лапа моя. Вот он — лучший мужчина Академии Стихий. И вот у кого некоторым рыжим, да и не только рыжим, учиться нужно!
А утром стало ясно, что никакого заговора в отношении иномирянки не было. Народ о планах нашего «величества» не подозревал, и весть о предстоящей вечеринке стала сюрпризом и шоком. Причем сюрпризом — для парней, у которых всегда все проще, а шок был уделом исключительно девчонок.
Массовая истерия началась прямо за завтраком. Как-то вдруг сразу выяснилось, что прекрасная половина факультета не готова, и вообще. Но Каст жахнул кулаком по столу, и просительниц, которые молили отсрочить вечеринку на неделю, а так же недовольных политикой «партии», словно ветром сдуло.
Но этим дело все-таки не закончилось. Девчонки переполошились не на шутку, и думать о занятиях уже не могли. Нет, ну какие такие лекции, если платье, купленное два месяца назад, уже не радует глаз и вообще из моды вышло?
А туфли? Ведь погода за последние три недели ужас как поменялась, и на дворе глубокая осень! А сапожек, подходящих именно к этому платью, нет! И плаща, в котором не стыдно на праздник явиться, тоже!
Ну а остальное? Всего ночь на косметические процедуры — где это видано? Что за какую-то жалкую ночь успеть можно?
В общем, девчачий вывод был прост и логичен до неприличия: Каст — тиран.
И все это было понятно, здорово, и даже весело, но… не знаю как другие огневички, а девчонки нашего курса разошлись не на шутку. Обсуждение перешло из столовой в лекционную аудиторию, и даже появление препода поводом отвлечься от разговоров не стало.
А преподом этим был наш новый декан — лорд Эмиль фон Глун! И предмет — теория, блин, боевой магии! Надо ли объяснять, как Глун к подобному поведению студенток отнесся?
Впрочем, поначалу все выглядело довольно мирно…
Он вошел, окинул аудиторию быстрым взглядом и проследовал к кафедре. Спокойно разложил свои папки-бумажки, и вновь на аудиторию взглянул. Народ, разумеется, немного притих, но до полной тишины было как от Полара до Парижа.
Глун промолчал. Вернее, он не заговорил. Застыл статуей, ожидая, когда же студенты, вернее студентки, сообразят и замолкнут. Но те восприняли молчание по-своему, и обсуждение на новый виток пошло.
И вот после этого… Глун-таки разорался.
Никакого мата, конечно, и никаких особых оскорблений не звучало, но они надменному аристократу и не требовались. Новоявленный декан бил словами так, что хотелось заползти под парту и не высовываться до конца учебного года. Хотелось всем! И даже мне, хотя я в данной ситуации вела себя как истинная отличница.
Я ж ни с кем не общаюсь, и стремления сразить всех парней не имею. А еще у меня волшебный шкаф есть, так что вопросы одежды и обуви для меня не так остры.
Именно поэтому все то время, которое девчонки выводили Глуна, я сидела и молчала. Причем молчала над раскрытой тетрадью, в полной готовности писать теоретические аспекты, рисовать значки, формулы, и прочую муть. И хотя понимала, что это не очень правильно, но блин… как все-таки приятно, когда орут не на тебя, а на других.
Правда, радовалась недолго. Ибо в завершении своей тирады, декан подло ткнул в меня пальцем, и заявил:
— Вот! Берите пример с Дарьи! Иномирянка, но как старается! Как учится!
А потом добил…
Перестав орать на остальных и тыкать пальцем в меня, повернулся, и у меня же спросил:
— По какому поводу они этот вопиющий по своей наглости дебош устроили?
Бли-ин! Ну почему? Почему именно я крайняя?!
Но не ответить я не могла.
— Нам только что сообщили, что в субботу состоится вечеринка факультета.
— Вечеринка факультета? — переспросил декан.
Голос прозвучал слегка удивленно. И вскоре стало ясно почему…
— Каст не предупредил о вечеринке, — сказал Глун, поджав губы.
— Он никого не предупредил! — не выдержала Велора.
Правда, тут же схлопотала убийственный взгляд, жутко покраснела и потупилась.
А лорд Глун фыркнул, потом усмехнулся, и заявил:
— Что ж, начнем занятие. И да, перемены не будет!
…В общем, к обеду новый декан факультета Огня был признан еще большим тираном, нежели король этого же факультета. И восторженных лиц, при упоминании Глуна, среди первокурсниц поубавилось. А девчонки со старших курсов искренне над этой ситуацией посмеялись, и стало понятно, почему среди них поклонниц синеглазого брюнета практически не водилось.
Несмотря на то, что я была далеко от резко сплотившейся «прекрасной» половины факультета, все-таки услышала:
— А мы вам с самого начала говорили! У Эмиля совершенно отвратительный характер!
Блин, вот неужели прежде кто-то не понимал этой простой истины? И да, «отвратительный» — это мягко сказано! Там все гораздо хуже! Хоть и не без просветов…