Он оглянулся и кивнул.
— Ты прав. Что все это значит? — спросил он.
— Точно не знаю, — сказал я. — Но кой-какие мысли на этот счет и у меня есть. Это место — что-то вроде вечной изнанки Отражения. Ситуация тут чертовски близка к тому, что и Лабиринту, и Логрусу вход воспрещен. Но оба явно могут проникать сюда с помощью своих призраков — искусственно сделанных по снятым с нас копиям. А копии снимаются в тот момент, когда проходишь по ним…
— Ты хочешь сказать, что я — всего лишь что-то вроде записи на пленку? — Вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется. — Только что все было так чудесно. Я прошел Логрус. Все Отражение лежало у моих ног. — Он помассировал виски. Потом сказал, как плюнул:
— Ты! Сюда меня перенесли из-за тебя… чтобы я состязался с тобой и побил тебя в этой гонке.
— Ты отлично сработал. Не знал, что ты можешь так бегать.
— Узнав, что ты в колледже занимаешься бегом, я начал тренироваться. Хотелось так наловчиться, чтобы тебе стало кисло.
— Получилось неплохо, — признал я.
— Но если бы не ты, я бы не очутился в этом проклятом месте. Или… — Юрт закусил губу. — Это не совсем верно, правда? — спросил он. — Я бы никуда не попал. Я всего лишь запись, копия…
Потом он уставился на меня.
— Сколько мы существуем? — сказал он. — Сколько годны призраки Логруса?
— Понятия не имею, — ответил я, — что нужно для создания такого призрака или как поддержать его существование. Но мне уже встретилось несколько призраков Лабиринта, и у меня создалось впечатление, что их каким-то образом поддерживает моя кровь, она дает им какую-то самостоятельность, независимость от Лабиринта. Только один из них — Бранд
— получил вместо крови пламя и растворился. Дейдра получила кровь, но ее убрали. Не знаю, может, ей не хватило.
Он покачал головой.
— У меня такое чувство… не знаю, откуда оно… что то же самое сгодится и для меня, и что кровь — для Лабиринта, а пламя — для Логруса.
— Я не знаю, как определить, где моя кровь летуча, — сказал я.
— Здесь она запылает, — ответил Юрт. — Зависит от того, кто тут заправляет делами. Я просто знаю это. Не знаю, откуда.
— Тогда почему Бранда занесло на территорию Логруса?
Он усмехнулся.
— Может быть, Лабиринт решил использовать предателя, чтобы свергнуть кого-нибудь. Или, может, у Бранда были свои соображения — например, повести с Лабиринтом двойную игру.
— Это было в его духе, — согласился я. Мое дыхание, наконец, выровнялось.
Я вытащил из сапога хаосское лезвие, рассек левую руку пониже локтя, увидел, как оттуда заструилось пламя и протянул руку к Юрту.
— Скорей! Пей, если сумеешь! — крикнул я. — Прежде чем Логрус призовет тебя обратно.
Он ухватил мою руку и чуть не вдохнул пламя, которое било из меня фонтаном. Глянув вниз, я увидел, как становятся призрачными его ступни, за ними ноги. Кажется, Логрус обеспокоился и призывает его назад так же, как Лабиринт призвал Дейдру. Я увидел, как в тумане, который прежде были ногами Юрта, завертелись огненные вихри. Потом они вдруг замерцали и исчезли, и вновь стали видны очертания конечностей. Он продолжал пить мою летучую кровь, но я больше не видел языков пламени, хотя теперь он пил как Дейдра, прямо из раны. Его ноги стали твердеть.
— Похоже, ты обретаешь стабильность, — сказал я. — Пей еще.
Что-то ударило меня в правую почку, я дернулся прочь и, падая, обернулся. Рядом со мной стоял высокий темный человек, убирая ногу после того, как пнул меня. На нем были зеленые штаны и черная рубашка, голова повязана зеленым платком.
— Это что за извращения? — спросил он. — Да еще в священном месте?
Я перекатился на колени, а потом поднялся, держа правую руку с вывернутым запястьем за спиной, чтобы скрыть за бедром кинжал. Левую руку я поднял и вытянул перед собой. Из свежей раны лился уже не огонь, а кровь.
— Не твое собачье дело, — сказал я и, на ходу обретая уверенность, прибавил его имя: Каин.
Он с поклоном улыбнулся, скрестив и разведя руки. Когда руки складывались, они были пусты, но когда правая рука снова показалась, в ней был кинжал. Должно быть, он появился из ножен, прикрепленных внутри пышного рукава к левому предплечью. Ему пришлось немало потренироваться, чтобы проделывать это так быстро. Я постарался вспомнить, что слышал о Каине и ножах, а когда вспомнил, то пожалел об этом. В драке на ножах он считался мастером. Вот черт.
— У тебя есть преимущество передо мной, — заявил он.
— Ты очень похож на кого-то, но, по-моему, я тебя не знаю.
— Мерлин, — сказал я. — Сын Корвина.
Он начал было медленно обходить меня кругом, но остановился.
— Извини, мне трудно в это поверить.
— Дело твое. Это правда.
— А этот, второй… его зовут Юрт, верно?
Он указал на моего брата, который только что поднялся на ноги.
— Как ты узнал? — спросил я.
Он помедлил, морща лоб и щурясь.
— Я… Я точно не знаю, — сказал он потом.
— Я знаю, — сообщил я ему. — Постарайся вспомнить, где ты и как сюда попал.
Он отступил на пару шагов, потом вскрикнул:
— Вот он! — и тут я заметил и крикнул:
— Юрт! Осторожно!
Юрт развернулся и помчался как стрела.
Я бросил кинжал — это все до добра не доводит, но сейчас со мной был меч, которым я мог достать Каина раньше, чем Каин меня. Юрт так и не потерял скорости, и в мгновение ока очутился вне пределов досягаемости.
Удивительно, но кинжал сперва попал Каину в правое плечо, вонзившись в тело почти на дюйм, а потом, не успел тот повернуться ко мне, как его туловище разлетелось на куски в разных направлениях, испустив несколько вихрей, которые мигом всосали все, что делало его похожим на человека. Летая друг вокруг друга, они издавали высокие свистящие звуки, два слились в один более крупный, который после этого быстро поглотил остальные, при этом звук каждый раз понижался. Наконец, остался только один смерч. Он качнулся было ко мне, потом взвился в небо и развеялся. Кинжал швырнуло обратно в меня, он упал в шаге от моей правой ноги. Подняв его, я обнаружил, что он теплый, и пока я не убрал его в сапог, он несколько мгновений гудел.
— Что случилось? — спросил Юрт, поворачивая назад и приближаясь.
— Очевидно, призраки Лабиринта бурно реагируют на оружие Двора, — сказал я.
— Неплохо, если оно под рукой. Но почему он так набросился на меня?
— Думаю, его послал Лабиринт, чтобы не дать тебе независимость, или уничтожить тебя, если ты уже получил ее. Кажется, ему ни к чему, чтобы агенты противоположной стороны обретали здесь силы и стабильность.