Я помчал вверх по холму, мимо могильных плит и монументов, в конце концов добравшись до места у старой каменной стены. Где-то за нашими спинами раздались крики. Игнорируя их, я подтащил спутников к себе и взлетел с импровизированным двустишием на губах, которое обрисовывало ситуацию и моё желание в куда более скверной форме, чем чеканный стих. И все же чары не осыпались, и брошенный булыжник прошёл мимо меня, поскольку мы уже шли сквозь землю.
Мы вышли из круга фейери, вылупившись, словно грибы, и я погнал спутников трусцой к песчаному пляжу через поле. Когда мы вывалились на пляж, я услышал ещё один крик. Мы прошли сквозь валун и спустились по каменистой тропе к виселице. Свернув с тропы налево, я побежал.
— Назад! — осадил Корвин. — Я что-то чувствую. Вон там!
Он сошёл с тропы направо и побежал к подножию небольшого холма. Мы с Люком последовали за ним. Сзади донёсся шум прорыва наших преследователей с пути у валуна.
Впереди, меж двух деревьев, я увидел нечто мерцающее. Кажется, мы направлялись к нему. Когда мы подобрались ближе, очертания стали чётче, и я сообразил, что это смахивает на реплику Лабиринта, которую я видел там, в мавзолее.
Когда мы подлетели, папа, не сбивая размашистого шага, устремился прямо в эту хреновину. И исчез. Позади вознёсся ещё один вопль. Люк был следующим в очереди на сверкающий экран, а я наступал ему на пятки.
Теперь мы бежали сквозь прямой, пылающий туннель жемчужного цвета, и когда я глянул назад, то увидел, как он захлопывается прямо за мной.
— Они не смогут пройти следом, — крикнул Корвин. — Тот вход уже закрыт.
— Так почему мы бежим? — спросил я.
— Мы ещё не в безопасности, — отозвался он. — Мы прорубаемся через владения Логруса. Если нас зацепят, могут быть неприятности.
Мы рысью мчались по странному туннели, и:
— Мы бежим сквозь Отражения? — спросил я.
— Да.
— Тогда, кажется, чем дальше мы уйдём, тем лучше…
Все это дело хорошенько тряхнуло, и мне пришлось опереться на стену, чтобы не провалиться.
— Оп-па, — сказал Люк.
— Да, — подтвердил я, когда туннель стал распадаться. От стен, от пола отодрались громадные куски. За теми прорехами не было ничего, кроме мрака. Мы продолжали идти, перепрыгивая провалы. Затем что-то вновь ударило, беззвучно, полностью сотрясая весь туннель — вокруг нас, позади нас, впереди нас.
Мы падали.
Ну, мы не то чтобы падали. Это больше походило на парение в сумеречном тумане. Под ногами, кажется, ничего не было, да и в любом другом направлении — тоже. Ощущение свободного падения, и ничем не измеримого движения.
— Проклятье! — услышал я голос Корвина.
Мы парили, падали, плыли — чем бы это ни было — какое-то время, и:
— Так близко, — услышал я его бормотание.
— Вон там что-то есть, — внезапно возвестил Люк, указывая направо.
Там серело большое расплывчатое нечто. Я стек сознанием в спикарт и прощупал в указанном направлении. Чем бы оно ни было, оно было неодушевлённым, и я скомандовал спице, которая трогала нечто, сопроводить нас.
Я не чувствовал движения, но штука распухла, обрела знакомые очертания, начала выказывать красноватый цвет поверхности. Когда показались ребра, я уже знал наверняка.
— Выглядит как та Полли Джексон, что была у тебя, — заметил Люк. — На ней даже снег остался.
Да, это был мой бело-красный «шеви» 57-го года, вот к чему мы приближались, здесь в Лимбо.
— Это реконструкция. Её вытащили из моей памяти, — сказал я ему. — Вероятно, поэтому она живая, ведь я так часто разглядывал её. А ещё, кажется, сейчас нам очень кстати.
Я потянулся за ручкой дверцы. Мы подгребли со стороны водительского сиденья. Я ухватился и нажал на кнопку. Она, конечно, была не застопорена. Спутники коснулись колымаги и переползли на другую сторону. Я открыл дверь, скользнул за руль, закрыл дверь. Затем влезли Люк и Корвин. Ключи, как я и ожидал, были в замке зажигания.
Когда все очутились на борту, я попытался завести машину. Мотор заработал сразу. Я посмотрел поверх яркого капота в ничто. Включил передние фары, но это не помогло.
— Что теперь? — спросил Люк.
Сняв ручной тормоз, я врубил первую скорость и выжал сцепление. Когда я дал газ, показалось, что завращались колеса. Спустя несколько мгновений я врубил вторую. Чуть спустя перешёл на третью.
Было это движение хоть чуточку реальным или — всего лишь плодом моего воображения?
Я поддал газу. Туманный горизонт далеко впереди вроде как слегка просветлел, хотя я предположил, что это могло быть просто эффектом уставшего зрения. На баранку машина не реагировала никак. Я сильнее надавил на акселератор.
Люк вдруг протянул руку и включил радио….
— Опасные дорожные условия, — сообщил голос диктора. — Так что сбросьте скорость до минимума.
Затем сразу же последовал Уинтон Марсалис, играющий «Караван».
Получив такое душевное послание, я сбросил газ. Это вызвало знакомое ощущение лёгкого движения, словно мы скользили по льду.
Явно чувствовалось движение вперёд, и там впереди, кажется, случился просвет. Также почудилось, что мы обрели некоторый вес и чуть больше вдавились в сиденье.
Мгновением позже ощущение реальной поверхности под автомобилем стало более внятным. Мне стало интересно, что случится, если я крутану баранку. Но решил не пробовать.
Звук из-под шин стал совсем хрустяще-гравиевым. С обеих сторон возникли смутные очертания, усиливающие ощущение движения и направления, пока мы тащились мимо. Далеко впереди мир действительно становился ярче.
Я ещё больше сбавил ход: стало казаться, что мы едем по настоящей дороге, с чрезвычайно плохой видимостью. Вскоре фары, вроде как начали приносить какую-то пользу, как только они высветили проползающие мимо фигуры, придавая им мгновенный вид деревьев и прибрежных насыпей, кустов и скал. Зеркало заднего вида продолжало отражать ничто.
— Прямо как в старые времена, — сказал Люк. — Собрался за пиццей неласковым вечером.
— Ага, — согласился я.
— Надеюсь, у другого меня есть кто-нибудь, открывший пиццерию в Кашере. Можно ли там оттянуться, не знаешь?
— Счас проеду и проверю, если тот славный он, конечно, удосужился.
— Как ты думаешь, когда вся эта зараза снимет меня с довольствия?
— Не знаю, Люк.
— Я веду к тому, что не могу вечно пить твою кровь. И что с тем, другим мной?
— По-моему, я могу предложить работу, которая разрешит твои проблемы,
— сказал ему Корвин. — Хотя бы на некоторое время.
Деревья теперь стали явно деревьями, туман — настоящим туманом — чуть клубящимся окрест. Капли влаги стали оседать на ветровом стекле.