– Это верно, – заметил он.
Уж не думает ли старый болван действительно напасть на меня для защиты своего тайника с сокровищами? Он уже имел достаточно времени, чтобы спятить пожив здесь один в вонючей пещере, притворяясь святым.
– Ты захотел бы вернуться в Кашеру? – предложил я ему. – Если бы я вывел тебя на верную тропу?
Он бросил на меня быстрый взгляд.
– Ты не так уж много знаешь о Кашере, – сказал он, – иначе не задавал бы мне этих вопросов. А теперь ты говоришь, будто можешь отправить меня домой!
– Как я понимаю, тебе не хочется?!
– Уже нет, – вздохнул он. – В общем-то не хочется. Теперь уже слишком поздно. Мой дом здесь. Мне нравится быть отшельником.
Я пожал плечами.
– Ну, спасибо тебе, что накормил, и спасибо за все новости. – Я поднялся на ноги.
– Куда ты теперь? – спросил он.
– Думаю, прогуляюсь немного, посмотрю, а потом отправлюсь домой.
Я попятился, отступая и глядя на сумасшедшие огоньки в его глазах.
Он поднял нож и сжал рукоять. Затем опустил его и отрезал еще один кусок сыра.
– Вот, можешь взять с собой немного сыра, если хочешь, – предложил он.
– Да нет, не надо. Спасибо.
– Просто хочу сберечь тебе деньги. Счастливого пути.
– Ладно. Счастливо оставаться.
Всю дорогу при спуске с тропы я слышал, как он смеялся. А потом смех заглушил ветер.
Следующие несколько часов я потратил на рекогносцировку. Побродил по горам. Спускался в курящиеся дрожащие равнины. Прошелся по берегу моря. Прогулялся по относительно спокойному участку суши и перебрался через перешеек ледяного поля. И все время старался держаться как можно дальше от самого Замка. Я хотел по возможности тверже зафиксировать в памяти эту местность, чтобы легче было находить сюда дорогу через Отражения, а не утруждать себя, заново открывая дверь. По пути я видел несколько стай собакообразных созданий, но их больше интересовали тела убитых, чем кто-то двигающийся.
На всех топографических картах границы отмечали пограничные камни со странными письменами, и я гадал, чем они служат – вешками для картографов или еще чем-то. В конце концов я выворотил один из камней из пылающей земли и проволок его примерно на пятнадцать футов в район льда и снега. Меня чуть ли не сразу сшиб с ног удар содрогнувшейся земли, однако, я сумел вовремя вскарабкаться из разверзшейся трещины и убраться подальше от расхулиганившейся тектоники. Менее чем через полчаса жаркий участок предъявил права на ограниченный камнем отрезок холодной земли. К счастью, я быстро убрался подальше от изменяющейся поверхности и наблюдал окончание этого явления издали.
Но надвигалось и еще кое-что.
Я пригнулся, чтобы укрыться среди скал, добравшись в такой позе до подножия хребта, откуда я начал свой переход через район вулканической деятельности. Там я отдохнул и понаблюдал некоторое время, как перестраивается тот небольшой сегмент территории, а ветер мажет землю дымом и паром. Подскакивали и катились камни: темные стервятники убирались с их пути, избегая того, что должно быть, являлось каким-то занимательным термальным источником.
Затем я заметил движение, которое поначалу принял за сейсмическое, по происхождению. Перемещенный мной пограничный камень слегка приподнялся и покатился в сторону. Однако, мгновение спустя, его унесло еще дальше, и, казалось, он чуть ли не левитирует, слегка поднявшись над землей. Затем он проплыл над выжженным участком, двигаясь по прямой с постоянной скоростью, до тех пор, пока, насколько я мог судить, не занял свое прежнее положение. И утвердился там. Спустя несколько мгновений видоизменения земли возобновилось, и на сей раз неровными толчками наползал клин ледяного покрова, возвращая обратно в свое владение захваченный теплым участком земли район.
Я вызвал логрусово зрение и стал различать окружающие камень световые линии. Они соединялись с длинными и постоянными потоками света того же оттенка, протянувшимися из высокой задней башни Замка. Это зрелище завораживало. Многое бы я отдал, чтобы иметь возможность заглянуть внутрь этой постройки.
А затем, родившись со вздохом, повзрослев со свистом, из опорного района поднялся смерч, разрастаясь, ширясь, колыхаясь, и понесся вдруг ко мне, словно раскачивающийся хобот какого-то облачного слона ростом до неба. Я повернулся и залез повыше, петляя среди скал и обходя горные отроги. Эта штука погналась за мной, словно ее движением управлял какой-то разум. И то, что она не разломилась, проходя над этой неровной песчаной местностью, указывало на ее искусственное происхождение, что, в данном случае, скорее всего, означало магию.
Для определения подобающей магической защиты требуется некоторое время, а ввести ее в действие мгновенно тоже невозможно. К несчастью, я опередил погоню всего лишь на какую-то минуту, и запас этот все время сокращался.
Когда за следующим поворотом я заметил длинную расщелину, неровную, словно зигзаг молнии, то только на миг остановился заглянуть на всю ее глубину, а затем стал туда спускаться. Лохмотья одежды хлестали меня по бокам, за спиной ощущалось щемящее присутствие смерча…
Путь вел вглубь, туда же следовал и я, отмечая углубления и повороты. Громыхание переросло в рев, я закашлялся, когда меня поглотила туча пыли. Затем на меня обрушился град мелких камешков. Тогда я бросился наземь, втиснулся в восьмифутовую впадину и накрыл голову руками, так как считал, что эта штука пройдет прямо надо мной.
Лежа так, я бормотал ограждающие заклинания, которые на таком расстоянии против столь насыщенного энергией явления обладали минимальным действием.
Когда наступило безмолвие, я не поспешил, подняться на ноги. Возможно, тот, кто управлял смерчем, прекратил подачу энергии и приказал отставить нападение, увидев, что я оказался вне пределов досягаемости. Возможно также, что я попал в глаз бури, и скоро настанет худшее.
Хотя я и не встал на ноги, но голову поднял, так как не любил терять возможностей для самообразования.
И затем увидел лицо – нет, скорее, маску, в центре бури, глядящую на меня Это, конечно же, была проекция, больше натуральной величины и не совсем материальная. Голову закрывал капюшон; цвет лица был ярко-синий, черты – округлые, все вместе здорово смахивало на маску, используемую хоккейными вратарями; еще в ней наличествовали две вертикальные дыхательные прорези, из которых валил дым – немного наигранно, как мне показалось; еще ниже располагались в случайном порядке дырочки, долженствующие, наверное, означать сардонически кривящийся рот. Из под маски до меня донесся искаженный звук смеха.
– А тебе не кажется, что ты немного переигрываешь? – Я встал пригнувшись и поднял между нами Логрус. – Это подходит разве что для детей на маскараде. Однако, мы же здесь все взрослые, не так ли?
– Ты сдвинул мой камень! – прогремела маска.
– Я испытываю определенный академический интерес к такого рода делам,