– Без закуси не могу, – пояснил гость, – не в той кондиции – после третьей оно, конечно, само в глотку польется, а покамест… короче, организьм так устроен.
– Это хорошо, что ты пожрать прихватил, – встрепенулся Зенон. – А то я тут в ожидании твоего прихода с голодухи маюсь. Мне много не наливай – чуть-чуть на донышке за компанию.
В полном соответствии с пожеланиями товарища гном плеснул юноше примерно на палец черной в ярком лунном свете жидкости, а себе накатил почти полный стакан. Заметив укоризненный взгляд Зенона, Туз кисло усмехнулся и невразумительно пробормотал:
– Осуждаешь?.. И правильно осуждаешь. Но если б тебе довелось пережить то, что пережил я, может быть, ты и сам начал бы глотать горькую литрами. – И, схватив со стола стакан, торжественно провозгласил: – Ну, Зен, за встречу!
Гном и человек чокнулись, опорожнили стаканы и, взяв из пакета по бутерброду с колбасой, дружно заработали челюстями.
Зажевав выпитое двумя бутербродами, Зенон почувствовал себя значительно комфортнее. От предложения гнома повторить он благоразумно отказался, что вовсе не помешало гостю в гордом одиночестве принять на грудь еще полстакана «Горной росы».
– Вот теперь мне значительно лучше. – Положив на стол недоеденный бутерброд, гном откинулся на спинку скамейки. – И вообще, паря, в твоем присутствии бедняге Тузу почему-то завсегда спокойнее.
– А не пойти ли мне в личные телохранители, а по совместительству в психотерапевты к одному излишне нервному гному? – усмехнулся юноша.
– Издеваисся? – ничуть не обиделся разомлевший Туз. Лишь укоризненно покачал головой. – Ну-ну… издевайся над бедным несчастным гномом. А когда весь город окажется в лапах безликих, поздно будет издеваться и подсмеиваться над корешами, которые первыми безвинно пострадали от страхолюдов безобразных. Представь себе, Зен, меня до сих пор колотит, как с великого бодуна, лишь от одного воспоминания о том, что вчерась случилось на хазе у бельмастой Ганны…
Не доведя мысль до конца, Туз захлюпал носом и расплакался горько навзрыд, как плачут по безвременно усопшему близкому существу.
– Ты это, того, Туз, кончай, – успокаивающе забормотал Зенон, признаться, ему не часто доводилось становиться свидетелем столь откровенного выражения чувств. – Лучше поведай, что случилось на хазе у этой самой бельмастой Ганны?
Поток слез прекратился так же неожиданно, как начался. У Зенона по этому поводу даже мелькнула мысль: а не пытается ли бородатый приятель попросту его развести для какой-то известной лишь его гномьей заднице цели. Туз придвинулся к столу, накатил в стакан на два пальца и единым махом влил в себя очередную порцию крепчайшего пойла. После чего смачно крякнул и, взглянув на юношу слегка осоловелыми глазками, начал:
– Ну так вот, Зен, выдался, значица, у меня вчера фартовый денек, на хазу я заявился с приличным хабаром. Как водится, накупил по этому случаю корешам бухла, марухам – гостинцев, отстегнул на общак полагающийся процент… Короче, часам к семи сели за стол отмечать удачу. Народишку разного вместе с девками набралось рыл около тридцати, среди них корефанов моих с полдюжины, а прочие: ни пришей ни пристебай – так, халявщики всякие. Часика через три я был хотя и в кондиции, но головы не потерял и мыслил тверезо. Поэтому, когда в дом неожиданно вломились, не растерялся – шмыг за печку, там небольшой схрон для товара оборудован. На мое счастье, тряпья и прочей ерунды там не оказалось, иначе, Зенон, сгинул бы твой кореш Туз, и на евоной одинокой могилке никогда не обронила бы слезы безутешная вдова…
– Эй, Туз, не увлекайся, – вынужден был вмешаться Зенон, – душу будешь изливать соседям по камере, после того как мои коллеги прихватят тебя с поличным. Меня твои душещипательные стенания не волнуют. К тому же, насколько мне известно, вору твоей квалификации категорически запрещается иметь семью.
– Грубый ты, нечуткий, – обиженно проворчал гном, но тон беседы все-таки поменял на более деловой: – Короче говоря, сижу я за печкой, трясусь мелкой дрожью. В светлице шум, гам, суета несусветная. Кореша орут благим матом как резаные, мол, беспредел и все такое. Поначалу я также подумал, что твои коллеги вознамерились шмон учинить, но, малость успокоившись, решил через потайное окошко понаблюдать за происходящим. Отодвинул потихоньку заслонку и обомлел: в комнате народищу понабилось, и все с автоматами да ружьями, воры и девки, уткнувшись мордами в пол, валяются. Кто матерится отчаянно, кто уже успокоился. То, что вооруженные парни были не из полиции, я сообразил сразу, поскольку одеты кто во что горазд: ни униформы, ни лыжных шапочек с прорезями для глаз и рта, ни бронежилетов, короче, чисто доблестные представители сил местной самообороны эпохи Конфликта у Сайгачьего, в те времена, говорят, даже пацанам ракетометы выдавали – опасались прорыва ханьских танков…
– Давай по теме, Туз, – сделал гному замечание Зенон. – Про ханьцев и их танки расскажешь как-нибудь в следующий раз.
– По теме так по теме, – слегка обиженным тоном проворчал гость. – Итак, лежат мои кореша, глаз поднять не смеют, думают, их легавые прищучили. Но я-то в засаде, мне все видать из-за печки. А видать-то, Зен, мне вот чего. – Гном постарался изобразить на своей бородатой физиономии самую трагическую мину. – Ты не поверишь, вьюнош… – Туз схватил бутылку со стола и плеснул себе приличную порцию выпивки, затем опрокинул стакан с обжигающей жидкостью в рот и, не закусывая, продолжил: – Короче, все они были безликими, ну типа того самого мужика, что хотел выкупить меня из рабства.
– Безликие, говоришь? – Молодой человек недоуменно уставился на гнома. – Почему именно безликие?
– А потому, Зен, – горячо зашептал гном, – все они как бы на одну рожу, типа братья-близнецы, при всем при этом абсолютно не похожи, поскольку были среди них и люди, и остроухие, и парочка гномов, и даже один огр. Извини, Зен, не мастер Туз языком чесать, собственными глазами увидишь, вот тогда все сам и поймешь.
– Ясненько, – задумчиво пробормотал юноша, на самом деле ничего особенно полезного для себя из сумбурного лепета до смерти напуганного гостя он не вынес. – Ну и чем все закончилось?
На что гном обиженно проворчал:
– Ты, паря, слушай, а все свои мудреные вопросы задашь опосля. Сбивают, понимаешь, с мыслей. – Однако, сменив гнев на милость, тут же продолжил: – После того как эти твари положили всех на пол, кто-то из них достал небольшой хрустальный шарик и поднес к глазам Весельчака Пуи. Бедняга попытался сопротивляться, но четверо мордоворотов не позволили парню и пальцем пошевелить, к тому же, один из безликих – огр удерживал своими лапищами его голову и раскрывал пальцами зенки, чтоб смотрел, значица, на кристалл. Короче, побрыкался несчастный Пуи с минуту, а потом затих – выпал, что называется, в осадок. Но самое интересное, Зен, когда он очухался, это был уже не Весельчак Пуи, а один из безликих: точно такая же бессмысленная харя, пустой взгляд, а сам – как заводная кукла. А еще он лопотал непонятно, но остальные твари его прекрасно понимали и даже что-то отвечали. Впрочем, между собой они предпочитали общаться на общем, чтоб, значица, и пленные понимали. Далее они проделали ту же самую процедуру еще с тремя нашими: Занудой Тахи, Длинным Шари и Плешивым Куно – жалко парней, ни за что не согласился бы оказаться на их месте.