Он достал из кармана маленький фонарик и посветил мне в глаза. Я инстинктивно зажмурился, поскольку свет был слишком ярким.
– Нет-нет, – забормотал старичок, – не нужно закрывать глазки. Мне хочется проверить реакцию ваших зрачков. Ну-ка…
Он опять посветил мне в глаза, и я стоически выдержал эту пытку, позволяя ему меня осмотреть. Так как он был на голову ниже, мне пришлось немного наклониться. Закончив осмотр, доктор спрятал фонарик в карман.
– Доктор, – обратился я к нему. – Вы ведь доктор, я не ошибаюсь?
– Ни в малейшей степени, батенька, – ответил старичок. – Профессор Семенович, да-да, именно Семенович, к вашим услугам.
– Профессор, где мы?
– А вы и не знаете? – всплеснул руками Семенович.
– Я догадываюсь, но хотел бы услышать это именно от вас.
– Что ж, батенька, напомню вам, что это областная психиатрическая больница.
– Мля-я-я… – протянул я.
Подозрения подтвердились: я угодил прямиком в «желтый дом».
– А за что меня тут держат? – поинтересовался я.
– Знаете что, батенька? – добродушно улыбнулся Семенович. – Пойдемте-ка в мой кабинетик и спокойно поговорим обо всем. Я вас чаем напою, с сушками!
– Конечно, профессор, – не стал возражать я. – А можно с меня снять смирительную рубашку, а то руки слегка затекли?
Фокус не прошел. Старичок хитровато улыбнулся и погрозил мне пальцем.
– Но-но, больной. Вы ведь только неделю назад буянили и размахивали руками, бегали по больнице и пугали пациентов. А Мише, который вас пытался утихомирить, даже зуб выбили, – Семенович показал рукой на бугая, который смерил меня злым взглядом, показывая, что, в отличие от меня, прекрасно все помнит.
– Хорошо, как скажете, профессор.
В моем положении лучше было не возникать, поэтому я без споров пошел за профессором из комнаты, провожаемый тихим пением психа. Кабинет профессора был на втором этаже, на который мы поднялись по лестнице. Меня еще пошатывало, так что бугай Миша взял меня под локоток, дернув так, что я начал живее переставлять ноги. Если я споткнусь и рухну тут, на лестнице, никто, кроме меня, особо переживать наверняка не станет.
Открыв дверь, украшенную маленькой пластиковой табличкой с надписью «Проф. Семенович», доктор пригласил меня зайти и сам вошел следом. Миша остался снаружи, что меня несказанно обрадовало.
– Садитесь, больной, – указал мне доктор на табуретку, стоявшую напротив стола, а сам прошел и уселся в дорогое кожаное кресло, с комфортом откинувшись на спинку.
Я подошел и осторожно присел на табуретку, машинально отметив, что она на четырех ножках, а потом спросил:
– Вы не могли бы рассказать, почему я здесь вообще оказался?
– А вы так ничего и не вспомнили? – радостно оскалился доктор. – А ну-ка, проверим вашу память!
Он достал из ящика стола папку, раскрыл и положил перед собой.
– Как вас зовут, батенька? – обратился он ко мне.
– Алекс… в смысле, Алексей Ветров.
– И что вы помните последнее, Леша?
– Ну, я помню, как я лезу на одну горку, которую мне посоветовали приятели, чтобы посмотреть на закат. Внезапно трава под моей рукой вырывается из земли, нога соскальзывает, и я кубарем лечу по склону…
– Отлично! Просто превосходный результат! – обрадовался Семенович. – Моя методика дает отличный эффект!
– Прошу прощения, но все же поясните мне, как и почему я здесь очутился? – перебил я радость профессора.
– Ну, это объяснить совсем просто. Ваши приятели обеспокоились, что вас не было утром, и сами пошли к той горке, возле которой и нашли вас. Леша, вы были без сознания, с серьезной черепно-мозговой травмой. После недолгого курса лечения в больнице вы пришли в себя, но потеряли способность адекватно мыслить. Вы часто несли непереводимую тарабарщину, а иногда начинали бить всех, кто находился рядом, поэтому ваши родители поместили вас именно сюда, поручив моей заботе. А я перепробовал на вас множество разных методик, но все они не приносили вам просветления. И вот только вчера я решил испытать на вас новый препарат… между прочим, мое личное изобретение! – похвастался профессор. – И он дал поразительный результат! Вы пришли в себя, способны общаться и здраво мыслить! Теперь я покажу им всем, что значит не признавать моих талантов, я докажу…
Профессор сжал кулаки и начал выкрикивать оскорбления в адрес неведомых мне недоброжелателей, а я сидел и ошарашенно размышлял. Все, чем я жил последние полгода, весь этот новый мир, все мои новые знакомые, абсолютно все оказалось лишь красочным сном, и теперь пришло время очнуться в реальности. Вот так и приходит конец мечте, вздохнул я. Минуту назад ты засыпал эльфом, от которого зависела судьба немаленького человеческого поселения, а проснулся душевнобольным в смирительной рубашке.
– Доктор, – обратился я к Семеновичу, продолжавшему потрясать кулаками. – А когда же мне можно будет покинуть это заведение?
– Что? – не понял профессор. – Ах да, еще не скоро, очень не скоро.
– Почему? – изумился я.
– Ну, я же должен убедиться, что у моего препарата действие постоянное, а не временное. Знаете, батенька, я совершенно уверен, что возможен рецидив, поэтому мой препарат сегодня вам нужно будет еще раз ввести. Сейчас-сейчас…
Семенович начал копаться в ящике стола, а затем извлек оттуда запечатанный пятикубовый шприц и прозрачную бутылочку с ядовито-зеленой жидкостью. Распечатав шприц, он наполнил его этой дрянью и выпустил пузырек воздуха, капнув струйкой зеленой жидкости на папку с моей историей болезни.
– Так, батенька, а сейчас мы сделаем вам укольчик…
Он поднялся из-за стола и с явно недобрыми намерениями подошел ко мне.
– А это действительно необходимо? – с испугом спросил я.
– В принципе, можно было бы и обойтись, так как риск слишком велик, – пробормотал профессор. – Но необходимо закрепить полученный эффект! Ну-ка, привстаньте немного.
Я поднялся и отошел подальше от профессора.
– Если такой большой риск, может быть, не нужно…
– Так-так, больной сопротивляется, – улыбнулся профессор и крикнул: – Мишенька!
На его зов дверь раскрылась, и на пороге нарисовался бугай. Подошел ко мне, схватил за руку и дернул к себе. А дальше мое тело среагировало само. Я одним точным ударом пятки сломал лодыжку бугаю. Тот охнул и стал заваливаться на меня, но я отскочил и подставил коленку для его челюсти, которая с хрустом с ней соприкоснулась. А уже после того, как тело санитара рухнуло на пол, ударил стопой в шею бесчувственному Мише, ломая ему позвоночник. Бугай дернулся разок и затих у моих ног, а я понял, что теперь мне назад дороги нет. Я же убил человека, а это не шутки! Я повернулся к профессору и увидел, что он уже поднял трубку телефона, лежащего на столе. Смотря на меня расширенными глазами, он прокричал в нее: