Голос Кейт задрожал.
— И я увидела его… — Она смотрела отсутствующим взглядом куда-то вдаль. Джеймс был уверен, что в ее памяти вновь оживает каждое мгновение этого утра.
— Он лежал на полу в странной позе, весь в крови.
Она прикрыла рот обеими руками, словно хотела сдержать стон.
— Он был мертв? — настаивал Абернети.
— Да. — Ее голос звучал глухо, так как она все еще прикрывала рот руками.
— Вы уверены? — Глаза Абернети изучали ее, казалось, она пребывала в трансе.
— Да, я подошла к нему. Очень осторожно, очень медленно. «Джордж, — позвала я. — Джордж». Его застрелили. Рана от выстрела зияла на его груди. Я… я… не верила своим глазам. — Она, как безумная, качала головой.
— Но вы не слышали выстрела? — допытывался адвокат.
— Нет, нет, я была у себя в спальне, она расположена в другом конце дома. Я не слышала ничего похожего на выстрел.
Абернети быстро записал показания.
— А когда вы вошли в комнату, вы увидели пистолет?
— Да. — Она кивнула. — Он лежал в углу, как раз перед… ним.
— Вы прикасались к нему?
— К пистолету? Нет.
— Но вы… — Он громко проглотил слюну. — Вы прикасались к… телу?
— Да, я прикасалась к нему. Я опустилась на колени, нагнулась к нему и взяла его голову в ладони. И приподняла ее… чуть-чуть.
Абернети сел прямее и теперь смотрел ей в глаза.
— Простите меня, но я должен спросить. Вы любили мужа?
— Нет. — Коротенькое слово эхом отозвалось в большом пространстве кабинета, уставленного книжными шкафами. Она покачала головой, слезы бежали по ее щекам, и она не вытирала их.
— Нет. Я не любила мужа. И не думаю, что любила когда-то. — Ее глаза были похожи на синий влажный бархат, на котором, словно бриллианты, сверкали слезы. — Но я никогда, никогда не желала его смерти. И, уж конечно, не такой вероломной, как случилось. А когда я подумала, как сообщат его матери… Мы никогда не питали друг к другу нежных чувств, но представить потерю сына… Нет, невозможно!
Ее голос дрогнул, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Мистер Абернети, потянувшись к Кейт, сжал ее руку.
— Я почти закончил. Вы прекрасно поработали. Еще несколько вопросов, герцогиня, и… Что случилось дальше? Кто нашел вас первый?
Она проглотила слезы и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Джеймс протянул ей свой платок, взяв его, Кейт благодарно кивнула.
— Леди Беттина, — ответила Кейт. — Она вошла в комнату. Она выглядела… ужасно.
— Она что-то сказала?
Кейт потянула носом, проглотила слезы и кивнула.
— Она закричала: «Что вы сделали? Что вы сделали?»
— И потом… Что было потом?
— Сбежались слуги. Все слуги…
Адвокат снова взялся за перо. Какое-то время было слышно лишь чирканье пера по бумаге, потом он спросил:
— А мировой судья, он скоро приехал?
— Да. — Кейт прикусила нижнюю губу. — Его вызвал кто-то из слуг. Не знаю, кто именно.
— И что же говорили слуги?
— Они защищали меня. Говорили, что я не способна на такое.
— Все слуги? — настаивал Абернети.
— Ну… миссис Андерсон, домоправительница, дворецкий Эдвард и моя горничная Вирджиния. Конечно, они все были потрясены случившимся, но понимали, что я не могла сделать это.
— Они сказали это судье?
— Думаю, да. Хотя, право, я не могу утверждать. Тогда все было как в тумане.
— И последний вопрос.
— Да?
— Как вы думаете, кто убил вашего мужа?
Герцогиня медленно покачала головой.
— Не могу ничего с собой поделать, но постоянно думаю об этом. Задаю себе один и тот же вопрос. Кто? Поверьте, это не выходит у меня из головы.
— И? — спросил Абернети, Джеймс подался вперед, ожидая ее ответа.
— Я просто не знаю. Не знаю, кто мог желать его смерти. Не леди Беттина, конечно. Да и слуг он никогда не обижал. Он так редко бывал в том доме, что… Я абсолютно не знаю, кто застрелил моего мужа, мистер Абернети. Все, что я знаю, что это не я. И я скорее отдам свою жизнь, чем несправедливо обвиню другого человека.
— На сегодня достаточно. — Абернети отложил перо. — Спасибо, что рассказали мне свою историю.
Кейт торопливо вытирала глаза платком.
— Если джентльмены не возражают, я бы хотела немного отдохнуть в своей комнате.
— Ну, разумеется, — в один голос объявили оба джентльмена и, так как Кейт встала, тоже поднялись со своих мест.
Когда герцогиня вышла из комнаты, Джеймс снова опустился на стул и, скрестив руки на груди, посмотрел на Абернети.
— Вы думаете, она говорит правду?
На лице адвоката не отразилось ничего. Сняв очки с носа, он аккуратно сложил их и убрал во внутренний карман сюртука.
— Это не мое дело — решать, говорит она правду или лжет, милорд. Мое дело защитить ее. И я намерен осуществить это. Со всей решимостью.
— Я понимаю, но все же? Что вы думаете? — настаивал Джеймс, не спуская с адвоката внимательных глаз. Черт подери, он начинает говорить, как Лили. Но Абернети профессионал и в проницательности ему не откажешь. Джеймс хотел услышать его мнение.
Абернети не спеша собрал бумаги и убрал их в портфель. Поднялся и направился к двери, но, прежде чем подойти к ней, он повернулся к Джеймсу.
— Я думаю, если то, что она говорит, неправда, то она лжет чертовски искусно.
Его разбудила музыка. Проникновенные звуки «Лунной сонаты» Бетховена доносились из бального зала. Какое-то время Джеймс прислушивался, опираясь на локоть, затем, стряхнув остатки сна, встал с постели. Набросив темно-зеленый халат, он затянул потуже пояс и направился на второй этаж.
Кейт сидела за фортепьяно, пара свечей едва освещала ее лицо. Закрыв глаза, она полностью погрузилась в музыку.
Джеймс осторожно кашлянул.
— Вы так талантливы, — сказал он, эхо вторило его словам в пустом зале.
Увидев его, Кейт тотчас ошиблась нотой и перестала играть.
— Милорд!
— О, пожалуйста, не останавливайтесь. — Джеймс подошел ближе, понимая, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки и надетого поверх нее халата. — Это прекрасно! — воскликнул он, не будучи уверен, о чем говорит — о музыке или о ней самой в этом шелковом халате, с роскошной копной волос, свободно спадающих на плечи. В свете свечей ее лицо казалось не просто красивым, а волшебным.