– Это потому, что ты понимаешь, что проигрываешь титулу лорда Шелли, ведь так?
Джеффри рассмеялся над словами кузена.
– Нет. Я легко могу сделать Иветт своей, если захочу. И мне не нужно заключать с тобой пари, чтобы доказать это.
– Трус.
– Как ты меня назвал? – ощетинился Джеффри.
– Ты меня слышал, кузен. – Джеймс довольно усмехнулся. – Ты знаешь, что я прав, и ты проиграешь наследнику герцогского титула. Такой титул всегда перевешивает внешность.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Джеймс. – Джеффри так и подмывало стукнуть кузена. Он раздраженно скрипнул зубами. – Ты едва знаешь Иветт Гамильтон.
– Мне не нужно ее знать. Она такая, как все женщины, и все они хотят одного и того же. Но я знаю, что ты боишься проигрыша.
– Ты правда так думаешь?
– Да. Эта девушка ничего так не хочет, как стать герцогиней, и весь твой шарм и внешность с этим не сравнятся. Ты знаешь это не хуже меня. Это так же просто, как нос на моем лице. – Джеймс удовлетворенно улыбнулся.
Джеффри обдумывал мотивы Иветт. Разве не мечта о титуле герцогини вдохновила ее устроить погоню за лордом Шелли? Неужели она успела стать такой расчетливой и холодной? Нет, это не его милая маленькая Иветт. Он отказывался так о ней думать. Его кузен наверняка ошибается. Ни одна женщина его не отвергала. Иветт, милая романтическая малышка, не испытание для его навыков обольщения.
Он задержался на этой мысли. В конце концов, от пари с Джеймсом может быть и польза.
Если Джеффри приложит усилия, чтобы завоевать симпатию Иветт, то убьет сразу двух зайцев. Если Иветт действительно любит лорда Шелли, то чары Джеффри ее не поколеблют, и тогда он сможет дать ей свое благословение и пожелать счастья в совместной с ним жизни. Но если Иветт гонится исключительно за титулом герцогини, Джеффри удержит ее от брака, лишенного любви. Это также даст ему возможность держать ее на глазах, пока Люсьен и Колетт отсутствуют.
Это не такой уж плохой план.
Хотя есть один риск. Серьезный риск. В конце всей этой затеи Иветт может возненавидеть его за то, что он сделал. Но Джеффри хотел взять на себя риск спасти ее от самой непоправимой ошибки, которую только может совершить женщина в своей жизни. Выйти не за того мужчину.
Его долг защитить ее. Он обещал Люсьену держать ее подальше от джентльменов определенного типа и уберечь от глупого выбора. И если лучший способ сделать это – увести ее у неподходящего ей мужчины, лорда Шелли, тогда, видит Бог, он это сделает.
Джеффри взглянул в глаза низенькому кузену.
– Я принимаю пари.
– П… принимаешь? – недоверчиво запнулся Джеймс. Он явно не ожидал, что его вызов будет принят.
– Да, пусть будет по-твоему.
– Каковы условия? – торопливо спросил Джеймс, и при этом его круглое лицо светилось ликованием.
– Какие хочешь, – пожав плечами, ответил Джеффри. Его меньше всего волновали условия пари. Доказать, что его кузен ошибается, и выиграть деньги для него ничего не значило. Единственной его заботой было удержать Иветт Гамильтон от возможности выйти за неподходящего мужчину и тем самым погубить свою жизнь.
– Поскольку мы люди со средствами, – продолжал Джеймс Грейнджер Эддингтон, – давай сделаем это интересным. Как насчет тысячи фунтов?
– Сколько пожелаешь. Я не возражаю.
– Отлично. Пари джентльменов. – Джеймс усмехнулся с откровенным триумфом. – Я ставлю тысячу фунтов, что ты не сможешь отвоевать мисс Иветт Гамильтон у будущего герцога Лэнсдауна к… к какой дате?
– К Рождеству, если не скорее. – К тому времени Джеффри передаст заботу об Иветт Люсьену и Колетт и умоет руки, зная, что она так или иначе в безопасности.
– Договорились, кузен, – протянул ему руку Джеймс.
Они пожали друг другу руки, скрепив пари, Джеффри старался отделаться от наползавшего чувства неловкости. Оно не имело никакого отношения к возмутительно огромной сумме, которую он только что поставил на сердце Иветт Гамильтон.
– Это будут самые легкие деньги в моей жизни. – Продолжая улыбаться, Джеймс с нарастающим удовольствием тряс руку Джеффри.
– Не спеши их тратить, кузен, – высвободив руку, холодно посоветовал Джеффри. – Ты слишком меня недооцениваешь.
– Да, маман, конечно, я готова, – ответила Иветт, расправляя юбки нового платья цвета лаванды. Они собирались навестить ее сестру Лизетт с новорожденной.
Иветт намеревалась сегодня покататься в Грин-парке с лордом Шелли, но моросящий дождь сорвал эти планы.
– Тогда давай отправимся. Я устала тебя ждать. Je suis fatiguèe de t’attendre. Cela fait dèjà dix minutes que j’attends. Dépêche-toi [2] , – нетерпеливо сказала ее мать Женевьева Гамильтон, урожденная ла Брек, подчеркивая каждое слово постукиванием резной трости по полу.
– Хорошо, тогда едем? – Иветт проводила мать к карете вместе с ливрейными лакеями Синклера, которые будут сопровождать их в короткой поездке к дому сестры. Иветт предпочла бы дойти туда пешком, но ее мать не в состоянии преодолеть даже такое короткое расстояние или примириться с сырой погодой. Женевьева Гамильтон много чего не выносила и говорила об этом вслух. Чтобы все знали.
Слишком жарко. Слишком холодно. Слишком много народу к ним приезжает с визитами. К ним мало ездят с визитами. Чай слишком крепкий. Неужели больше никто не знает, как приготовить чашку приличного чая? И что происходит со слугами в Девон-Хаусе? Колетт не знает, как их вышколить? Никто не знает, как ухаживать за ней так, как она хочет. Она скучает по Брайтону. Лондон – ужасный, шумный и грязный город.
И так целый день. Снова и снова. Каждый день. Ничто ее не радовало. Ничто не удовлетворяло.
Иветт шумно протестовала против того, что мать приедет пожить с ней, пока Люсьен и Колетт будут отсутствовать, заявив, что сама способна со всем справиться. Однако ее сестра и зять были непреклонны. Решение окончательное. Надо соблюдать приличия, она не останется без присмотра. Иветт утешала себя тем, что выиграла битву за право остаться в Лондоне и не отправляться в Америку. По крайней мере в этом она победила!
Поэтому ее мать с видом великомученицы неохотно покинула свой коттедж у моря в Брайтоне и поселилась с Иветт в Девон-Хаусе. Женевьева пробыла здесь всего несколько дней, а Иветт уже сердилась на нее. Мать всегда так действовала на нее. Приятно побывать у Лизетт и хотя бы на время разделить с сестрой груз изматывающего общества матери.
Пока карета катилась по мокрым лондонским улицам, Иветт старалась не обращать внимания на бесконечную французскую болтовню и жалобы матери на ухабистые дороги и отвратительную погоду и думала только об Уильяме Уэдерли, лорде Шелли.