Теперь я понимаю, как тяжело было тетке потерять сначала сестру, затем сына, а потом и племянницу, о которой она обещала заботиться. Правда, Кевин уехал далеко не сразу, да и я была поблизости, но жила в университетском кампусе, начав все с чистого листа. С Хизер мы виделись каждые вторые выходные. У меня появились новые друзья, мы жили фактически как одна большая семья, и даже на каникулы я обычно уезжала к кому-нибудь из них в гости. Хизер прекрасно обустроилась в пансионе, куда мама определила ее еще во время своей болезни. Праздники и уик-энды она проводила у тети, туда заглядывал и папа, которого такое необременительное общение вполне устраивало. Впрочем, это устраивало всех, включая и меня. И тогда, как мне кажется, у меня и сложился тот образ заботливой мамы, которая вряд ли существовала в действительности. Сомневаюсь, что она была привержена тем идеалам, которые я со временем выдумала.
Медленно иду к дому. Постою у двери, а там как получится.
– Джесмин! – Тетя открывает дверь и от удивления всплескивает руками.
Сколько я себя помню, она всегда красит волосы в рыжий цвет и носит короткую стрижку пикси. В одежде тетя предпочитает мягкие, пастельные тона: что-нибудь зеленовато-болотное или бежевое. Обычно это длинные хипповские балахоны, под них она надевает легинсы. Туфли на танкетке, а на шее крупные тяжелые бусы. Губы тетя красит в тон волосам, но если мой рыжий – ярко-красный, как пожарная машина, то у нее это цвет красного дерева.
– Милая, какой чудесный сюрприз! Входи-входи. Ох, если бы я знала, что ты придешь, сказала бы Фионе, чтобы тебя дождалась. Она пошла на службу вместе с Эндой. Ну да, не смотри на меня так, пожалуйста. Мы последний раз были в церкви, когда Майкл венчался, но у Энды скоро конфирмация, а перед этим надо бы походить на службы. Фиона решила составить ему компанию, а то он будет глазеть по сторонам, как турист.
Тетя тащит меня на кухню, и я боюсь, что там, в знакомой обстановке, на меня нахлынут всякие воспоминания. Но нет, здесь все поменялось.
– Подарочек на мое шестидесятилетие, – объясняет Дженнифер, заметив, что я с интересом озираюсь вокруг. – Они хотели меня в круиз отправить, а я хотела новую кухню. Представляешь, до чего я докатилась?! – весело хмыкает она.
Мне нравится, что здесь все по-другому. Я попала в незнакомое, новое место, и ничто не напоминает о прошлом. Можно спокойно смотреть по сторонам, не страшась неожиданных уколов памяти.
– Я ненадолго, – предупреждаю я, видя, что тетя уже поставила чайник и явно приготовилась к основательным посиделкам. Вот уже и свой любимый травяной чай заваривает. – Мы с Хизер встречаемся через час. Хотим сделать фонтан у меня в саду.
– Что ты говоришь! Как замечательно, вы молодцы. – Похоже, она приятно удивлена такими планами.
Ну что же, расскажу ей, какие мысли бродят у меня в голове, а там как получится.
– Ты знаешь, я пришла… потому что стала о многом задумываться в последнее время. Благо его у меня в избытке.
– Тебе это на пользу. – Никакого сюсюканья и показного сочувствия. Это радует.
– Я думала о маме. Ну, то есть я вообще много о чем думала. Но в первую очередь о том, как она вела себя с Хизер.
Отмечаю, что тетя удивлена, но не подает виду. Уверена, она ожидала, что разговор пойдет о Кевине.
– Имеются кое-какие пробелы.
– Постараюсь помочь, чем смогу.
– Понимаешь, я довольно смутно себе представляю, какой мама была с Хизер. То есть я знаю, конечно, что она очень о ней заботилась. Знаю, что она хотела, чтобы Хизер была как можно более самостоятельной, ни от чего не зависела. Чтобы была хорошо устроена. Но я не знаю, что она чувствовала. Чего боялась? Она когда-нибудь говорила с тобой о Хизер? Делилась своими переживаниями? Ну, например, от чего ей бы хотелось ее уберечь? Хизер сейчас, что называется, расправляет крылья… впрочем, она всегда была молодец. М-да. У нее появился бойфренд.
– Джонатан, – улыбается тетя. – Мы очень много о нем слышим. И он приходил на чай.
– Неужели?
– А потом показывал разные приемы тхеквондо. Использовал для этого моего Билли. И тот расколотил половину фарфоровых кукол – упал на сервант.
Я невольно хихикаю. Нас неизменно забавляли тетины русские куклы, сделанные из китайского фарфора.
– Но это ничего, – смеется она. – Оно того стоило: поглядеть на Билли, когда он так высоко задирал ногу!
Мы улыбаемся и некоторое время молчим. Потом она говорит уже серьезно:
– Джесмин, ты делаешь огромное дело. Хизер благодаря тебе очень счастлива. Бог ты мой, да она загружена делами настолько, что постоянно сверяется со своим расписанием в ежедневнике! Я просто поражаюсь ее деловитости.
– Да. Верно. И все же… иногда мне очень не хватает маминого совета.
Она тяжело задумывается.
– Как-то раз одна женщина сказала кое-что про Хизер. Что-то ужасное. Не со зла, а по неведению и простоте душевной.
– Такие вот простые хуже всех, – мрачно откликаюсь я и слушаю с удвоенным вниманием. Кажется, это ровно то, зачем я пришла.
– Ну да. Твоя мама всесторонне это обдумала и пригласила ее поиграть в бридж, помнишь, мы всегда собирались по вторникам.
– Она ее пригласила к нам?
– Именно так. Но позвала ее на семь, а мы никогда не начинали раньше восьми. Мама сделала вид, что случайно ошиблась, и усадила ее в гостиной, а сама пошла укладывать вас спать.
Я недоуменно сдвигаю брови.
– Мама решила ее проучить? Заставила сидеть и ждать целый час?
Дженнифер улыбается, и я понимаю, что чего-то не уловила.
– Она хотела, чтобы та увидела Хизер в привычной ей обстановке. Спокойную, веселую, настоящую Хизер. И вообще увидела вас троих, занятых обычными домашними делами, которыми занята вечером любая семья. Мама постаралась, чтобы ни одна деталь не ускользнула от внимания ее гостьи. И эти детали сложились в картину абсолютно нормальной жизни. А знаешь, кто была эта женщина?
Я мотаю головой.
– Кэрол Мерфи.
– Но ведь они с мамой были лучшими подругами.
– Точно. После этого они и подружились.
Стараюсь переварить эту информацию. Кэрол была самым преданным, самым надежным маминым другом. Сколько я себя помню, они были не разлей вода. И я не могу себе представить, чтобы Кэрол когда-то могла иметь превратное представление о Хизер. Наверное, это возможно, но все во мне протестует против такой мысли. И мое доброе отношение к Кэрол вмиг испаряется. Да, буквально в одну секунду. Как оно всегда и происходит, если кто-то допускает малейшую ошибку и ведет себя, или говорит, или думает о Хизер не так, как должно.
Дженнифер, вероятно почувствовав мое смятение, продолжает:
– Твоя мама никогда никого не вычеркивала из своей жизни, Джесмин, потому что именно этого она и боялась. Она боялась, что люди могут поступить так по отношению к Хизер.