— Я подумал, ты уедешь, — сказал Николай, похлопывая по сиденью переднего пассажира. — Садись, красавица!
— Хелло! — она стандартно приветствовала клиента и заняла место в машине.
Николай дернулся от подруги, источавшей резкий запах пота. «Да, с запахами мне везет», — выругался Кок.
— Тебе не помешал бы пожарный баллон с дезодорантом, — заметил он.
— Мне самой так кажется, — нараспев произнесла она и жеманно поджала губы.
Кока что-то насторожило в ее облике, но что, он пока не разглядел. Красивое продолговатое лицо, изящно акцентированные скулы, губы-рыбки, как у Анжелины Джоли. Шея... Шею она прятала за невесомым бордовым платком-шарфиком. «Укушенный вампир? — влезла в голову Николая дурацкая мысль. — Может, просто какая-нибудь венерическая сыпь, с кем не бывает».
А на груди сыпи нет — точно. Платье декольтированное, и ложбинка между овальных грудей была достойна внимания.
Кожа. Кожа нежная. С виду. Хоть и жирноватая. Ей бы душ принять... Длинные пальцы с такими же длинными ногтями.
— Слышь, морковь, тебе не жарко в платке? Или ты за ним засосы прячешь? Брось, я же понимаю... Только не подумай, что я оскорбил тебя в лучших чувствах.
Проститутка снова поиграла глазами и вдруг потупила взор. Словно нехотя и в то же время демонстративно, словно обнажалась перед клиентом, она красивым движением освободилась от платка. И только сейчас Кок заметил изящную форму ее шеи, прямой линией уходящей в отмеченную ранее ложбинку. Изящной, за исключением одной детали. Николай похолодел, увидев... кадык. Единственную деталь на шее, которая отличает мужчину от женщины. И адамово яблоко Кока дернулось так, словно и он сидел в женском обличье, под чьим-то обличающим беспощадным взором.
— Ты что... — Кок проглотил слово «мужик» и едва выдавил: — Парень, что ли?!
— Как ска-ажешь, милый. Для тебя я — кто угодно.
— Блин... — бессильно протянул Николай. И все же не мог до конца поверить в то, что смотрит на трансвестита. Вряд ли он, она, оно, как хочешь, так и назови, делал операцию на груди. Скорее всего, прикинул Кок, жрал и продолжает жрать гормональные пилюли, от которых выпали волосы на груди, увеличился их объем. Он много слышал об этом, увидел же впервые. Хорошо, что Костя и этот чертов Антоник не видят.
— Ты вроде куда-то... торопился, брат. Извини, мне ехать надо, меня натуральная подруга ждет. — И слегка подыграл леди-бою: — Понима-аешь?
Транс оказался неназойливым. Но едва он взялся за ручку дверцы, Николай остановил его.
— Погоди минутку. — Он снова посмотрел на полицейский участок и подумал, что потеряет много времени, прежде чем найдет другого человека, который хотя бы в общих чертах расскажет о планировке этого здания и полицейских сменах. Что дальше — Кок не знал. Он знал другое, что не раз говорил ему Джеб: «Пока не откроешь дверь, не узнаешь, что за ней». Настроенный решительно, не имея другого плана, Николай собирался вышибать двери. — Ты... Тебя зовут-то как? Оля-Коля?
— Оля-Коля, — соглашаясь покивал леди-бой.
— Отставить! Потому что меня тоже так зовут.
— Если хочешь, зови меня Бой — Мальчик. Тебе нравится это имя?
Кок пропустил вопрос мимо ушей. В голове строчки из Высоцкого: «Ты проверяй, какого пола твой сосед». Его сосед обладал женственным, чуть с хрипотцой голосом. Только сейчас он понял, что Бой вел себя более женственно, чем женщина, и в большей степени соответствовал европейскому идеалу красоты.
— Много вас таких в Таиланде? — спросил Кок для того, чтобы не молчать.
— Много. В основном профессиональные проститутки, бывшие мальчики из стрип-баров. Моя подруга, например, не могла найти работу, позволяющую кормить семью, и вынуждена была сделать операцию.
— Твоя подруга — тоже парень?!
— Ну да. У нее классная фигурка! Она танцевала на «Алказар шоу» — каждый вечер красочные выступления транссексуалов.
— А ты?
— Я села на гормоны. Еще одна моя подруга пошла на смену пола потому, что чувствовала себя женщиной по рождению.
Кок изобразил сильную поклевку указательным пальцем:
— Значит, у тебя со стручком все в порядке?
— Зачем ты спрашиваешь?
— Интересно... Тебе сколько лет?
— Двадцать четыре.
— Мне двадцать пять. Погодки. Прямо не знаю, что с тобой делать...
Кок внезапно ощутил, насколько мало ему лет. Его ровесники корпели в офисах над бумагами, показывали класс на спортивных площадках, продавали «чистые» мобильники и технику в магазинах, толкали ворованные на рынках и в подворотнях... Он же преуспел на «фронтах войны невидимой». И вот он один на один с серьезной проблемой. Он почувствовал себя беззащитным перед ней.
— Слушай, ты можешь использовать меня по-другому, — услышал Кок.
— Как это? — И погрозил пальцем: — Ты это брось!
— Ты немного заплатишь мне, и я стану твоим экскурсоводом, — успокоил Мальчик. — Буду сопровождать тебя всюду... за пять, нет, десять долларов в день. Я хорошо говорю по-английски и смогу переводить.
— Ну толмач-то мне не нужен... Давай-ка я угощу тебя. Есть, пить хочешь?
* * *
Они устроились за маленьким столиком в соседнем кафе. Бой заказал кхао ман кай — тушеную курицу, приправленную соусом карри, и сомтам — острый салат из зеленой папайи. Ел неторопливо, часто запивая пивом. «Скоро пойдет в туалет», — автоматически заметил Кок. Он составил трансу компанию и ковырял вилкой в салате из бамбука. Немногочисленные посетители этого заведения не обращали на «сладкую парочку» никакого внимания. Николай обозвал себя сластолюбцем и приступил к делу.
— Говоришь, тебя часто забирают в участок?
— Угу. Деньги выколачивают. Не отдашь, или денег с собой не окажется, в камере сутки продержать могут.
— Крыши-то у тебя нет? Протекши, сечешь?
— Приходят раз в неделю люди, — с неохотой ответил Бой. Он подумал о том, что, возможно, ему сегодня повезет и этот сильный парень не станет бить его в дешевом номере отеля. В основном подвыпившие клиенты снимали его для того, чтобы унизить, пнуть в обнаженные гениталии и смотреть, как бой, стеная от боли, выползает из номера на четвереньках.
— Расскажи, мне интересно, сколько полицейских в участке днем, вечером, чем они вооружены, как и когда меняются смены. Сколько кабинетов и камер для арестованных, есть ли сигнализация и запасной выход. Мне интересно, честно. Сравнить хочу ваши и наши кутузки. Я ведь русский, — отчего-то грустно поведал Николай.
Он слушал Боя и мысленно представлял коридоры, камеры и служебные помещения, дверь запасного выхода полицейского участка. Что за ней? Пока не высадишь, не узнаешь.
Он и Костя могли без особого труда обезоружить двух, трех полисменов, завладеть их оружием и оружием тех, кого они уложат из этого оружия. Но не могли маневрировать в хитросплетениях коридоров, где их неизменно возьмут в клещи и пристрелят. Николай представлял себе вроде бы бредовые картины: огромный трактор ножом врезается в стену участка и подминает гусеницами всех, кто встает или не успевает уйти с его пути. Но трактора рядом нет и в помине. Есть желание, но нет возможности. Впору поднять «киношный» тост за то, чтобы желания совпадали с возможностями...