«Вас понял. Продолжайте работу».
После того, что она сообщила Панову, Ольга никак не ожидала от него такого ответа. Она даже еще раз перечитала полученное сообщение, хотя оно все время было у нее перед глазами. Нет, все верно, она не ошиблась. Но текст! Текст был таким, словно его писал не Панов, а другой, неизвестный ей человек. После переданного ею известия об исчезновении дозорного простая констатация факта «Вас понял» и «Продолжайте работу»! Ольга попыталась успокоить себя. Возможно, она слишком сгущает краски. Ведь находясь в Москве, начальник отдела все равно ничем не мог помочь досмотровой группе. И все-таки ответное послание Панова могло бы быть… более участливым, что ли. А столь лаконичный и холодный текст больше подошел бы подполковнику Феоктистову, нежели Панову. Впрочем, все это эмоции, не относящиеся к делу. Факты же заключаются в том, что связь с Центром функционирует устойчиво, и там теперь знают и о потерях в составе досмотровой группы, и о том, что, несмотря на это, группа готова продолжать работу.
* * *
4
На четвертый день пребывания в санчасти и на шестой после взрыва на высоте 614 военврач Крайнова объявила всем, что для дальнейшего прохождения службы нас переводят на другой объект. Я и капитан Шерстнев были в курсе такого перевода, для солдат и сержантов взвода охраны это объявление стало новостью, но никто из них не высказал недовольства. В тот же день нас отвезли на машине на военный аэродром, откуда сначала транспортным самолетом, а затем вертолетом перебросили на новый объект. Объектом оказалась замаскированная стартовая площадка МБР шахтного базирования, расположенная в горах Северного Урала. Сразу по прибытии на место майор Пригоров, представившийся нашим непосредственным начальником, провел с нами подробный инструктаж, ухитрившись (я только потом это понял) не ответить ни на один из заданных ему вопросов о доставленном на объект «организме» и его исследованиях. В ходе инструктажа Пригоров разъяснил нам наши обязанности, которые сводились к охране объекта и выполнению его распоряжений. При этом любые контакты с работающей на объекте группой исследователей строго запрещались. Если же исследователи, как выразился Пригоров, «попытаются сами установить контакт», то об этом следует немедленно докладывать ему, а в его отсутствие – капитану Шерстневу.
После инструктажа Пригоров познакомил нас с объектом, показав жилые вагончики научного персонала, нашу казарму, столовую и караульное помещение, где дежурной смене охраны впоследствии предстояло нести службу. При этом он ничего не сказал про насыпь, маскирующую вход в ракетную шахту, из чего я сделал вывод, что исследования обнаруженного нами тела проходят именно там. В тот же день мы получили оружие – автоматы Калашникова новой сотой серии под более мощный патрон калибра 7,62 мм. Мне Пригоров вместо пистолета тоже выдал автомат, который я вместе с бойцами своего взвода сдал в оружейную пирамиду. Шерстнев же вообще не получил никакого оружия, о чем я узнал, только когда решил поделиться с контрразведчиком возникшими у меня подозрениями.
В тот же день мне присвоили звание старшего лейтенанта. Не было никакого торжественного построения и поздравлений. Пригоров просто зачитал мне приказ нашего командира полка о присвоении мне очередного воинского звания, а когда я спросил у него, почему приказ подписан моим прежним командиром, пояснил, что формально я и мои солдаты продолжаем службу в Пермском полку МБР. Впрочем, поздравление все-таки было. После обеда меня разыскала Крайнова и вручила мне парадные погоны старшего лейтенанта и горсть офицерских звездочек, чтобы я мог привести в соответствие с новым званием всю свою форму. Если бы не этот знак внимания с ее стороны, впору было напиться. Да нечем – на объекте нет ни грамма спиртного, разве что в лаборатории у ученых, да и то я не уверен.
Кстати, военврач Крайнова единственный человек, с кем здесь приятно общаться. Жаль, что она редко бывает на объекте: прилетит на сутки, а то и на несколько часов и снова улетает. Ученые постоянно погружены в свои мысли и никого, кроме коллег, не замечают. Опять же приказ, запрещающий нам любые контакты с научным персоналом. А Пригоров всегда смотрит так, словно пытается поймать на лжи. Неприятный человек. Даже наш особист Шерстнев по сравнению с ним рубаха-парень. Вот уж по кому никто не скучает, когда его нет на объекте. Лучше бы он сюда вообще не прилетал.
После прочитанного все, даже окружающий ландшафт горной долины и возведенные здесь строения, воспринимались совершенно по-другому. Более зловеще, что ли. Но самым таинственным и наверняка самым опасным местом являлся сам бункер. На подходе к нему Дмитрий поймал себя на мысли, что все еще ищет вокруг следы пропавших бойцов. Похоже, он был единственным, кто еще надеялся обнаружить хоть что-то, указывающее на нынешнее местонахождение Чиркова и Маслова. Остальные все внимание сосредоточили на взорванных воротах бункера, показавшихся из-за защитного бруствера. Только Ольга изумленно уставилась на протянувшуюся от ворот гравийную насыпь.
Зияющая в воротах огромная пробоина с застывшими потеками и брызгами оплавленного металла напоминала хищно приоткрытый рот, даже не рот, а оскаленную пасть неведомого хищника, готовую проглотить приближающуюся группу людей. Похоже, и остальные разведчики ощущали что-то похожее. Рассредоточившиеся при подходе к бункеру по команде Дмитрия, они постепенно вновь сгрудились вокруг командира уже без всякого приказа с его стороны. Лишь один Глухарь как ни в чем не бывало шагал в стороне, да Ольга держалась на несколько шагов позади основной группы.
Перед воротами Дмитрий остановился. Впереди что-то изменилось, но он никак не мог понять, что именно. И бронеплита, и проделанная в ней направленным взрывом дыра выглядели точно так же, как и при осмотре накануне. Но что-то определенно переменилось. Что-то стало другим. Нечто невидимое и не… Запах! Дмитрий сделал еще шаг, вплотную приблизив лицо к отверстию, пробитому в стальной плите. Да, так поразивший его при первом осмотре запах изменился. Стал менее резким, что ли. Во всяком случае, гнилью из открывшегося темного зева больше не пахло. Да и запахи моря и водорослей тоже исчезли. Теперь из дыры пахло, как из плохо проветриваемого, немного затхлого помещения.
Он обернулся к остановившимся позади разведчикам:
– Чувствуете запах?
Жила и Фагот одновременно кивнули.
– У бати в гараже, в яме, похоже пахнет, – принюхавшись, добавил Жила.
Дмитрий взглянул на стоящую за спинами разведчиков женщину. Но Ольга оставила и его вопрос, и ответ Жилина без комментариев.
Снаружи делать было нечего. Нужно было входить. Но Дмитрий никак не мог заставить себя сделать первый шаг. Он еще раз посмотрел на Ольгу, потом перевел взгляд на Глухаря. Вот кто полезет в тоннель без колебаний. Одно из двух: либо Глухарь совершенно ничего не боится, либо ему все равно, с чем он там столкнется.
– Все готовы?! – чтобы подбодрить себя и остальных, громко спросил Дмитрий. – Заходим.
Подарив себе еще секунду передышки, он опустил на глаза прибор ночного видения, отрегулировал подсветку и уже после этого шагнул в пробоину. Внутри было темновато, но не настолько, чтобы не увидеть шершавых стен, арочного свода и проложенных под потолком толстых кабелей, о которых накануне говорил Глухарь. А вот упомянутые Гирей лужи за ночь поразительным образом исчезли. Во всяком случае, на расстоянии видимости Дмитрий не обнаружил на полу тоннеля ни капли влаги. Зато заметил кое-что другое – небольшие отверстия в бетоне, две параллельные цепочки однотипных отверстий, пробитых на одинаковом расстоянии друг от друга.