Завернув за поворот, Дмитрий нос к носу столкнулся с Ольгой – именно ее горящий фонарь сыграл роль маяка, не позволив ему заблудиться в кромешной темноте. Рядом с Ольгой прямо на полу сидел Фагот, обхватив голову руками. Лицо гранатометчика перекосилось от боли, тем не менее это было нормальное человеческое лицо с вполне узнаваемым осмысленным взглядом. Тут же стоял Жила, уперевшись ладонями и лбом в шершавую стену, и беспрерывно икал. У него под ногами Дмитрий разглядел лужу свежей рвоты.
– Как там? – невпопад спросила Ольга. Этот глупый вопрос вызвал у Дмитрия раздражение. Чем попусту болтать, лучше бы помогла парням.
Он молча опустил на пол Злобина (тот слабо пошевелился, первый раз за все время, пока Дмитрий тащил его на себе) и склонился к Фаготу:
– Как ты? Ранен? Куда?
– Го… ло… ва, – сквозь стиснутые зубы по слогам промычал Кожевников. – Голо… ва рас… калы… вается.
Ольга, наконец, опомнилась: присела рядом на корточки, сжала пальцами Кожевникову виски. И произошло чудо. Лицо Фагота сразу разгладилось, он изумленно заморгал и убрал руки от своей головы.
– Все прошло. Как вы это сделали, товарищ майор?
Ольга пожала плечами:
– Обычный акупунктурный массаж.
Дмитрию показалось, что она сама не знает, как это у нее получилось. Зато результат был налицо. Все раздражение Дмитрия разом исчезло.
– Посмотрите Злобина, – сказал он.
Но Злой, похоже, уже приходил в себя. Он несколько раз сморщился, словно от зубной боли, потом сел, опираясь руками на пол, и, наконец, поднялся на ноги.
– Что это было?
Дмитрий всмотрелся в его лицо. Естественная мимика, да и зрачки вернулись на место. Трудно представить, что еще секунду назад это было не лицо, а растекающаяся восковая маска.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, внимательно следя за реакцией Злобина.
Злой прислушался к своим ощущениям.
– Нормально. Вот только я ничего не помню.
– Совсем ничего? – насторожился Дмитрий.
– Помню, как по нам открыли огонь, четверо, а потом ничего. Что вообще произошло?
Дмитрий нахмурился. Как можно что-то объяснить человеку, который не помнит ни появившегося неизвестно откуда зеленого пламени, ни выстреливающих из огня многометровых щупалец?
Он повернулся к Фаготу, потом к Жиле:
– А вы что-нибудь помните?
Кожевников виновато потупился.
– Прости, Чугун. Как поднялась стрельба, у меня сразу в голову дало. Да так, словно там граната разорвалась. Показалось даже, что мозги из ушей потекли.
– Внутри все скрутило, – признался Жила. Он все еще выглядел неважно, хотя больше не икал. – Такое ощущение, будто я падаю в пропасть, а там внизу огонь. Только почему-то зеленый.
– И это все, что ты запомнил?
Жила кивнул:
– Все. Даже не помню, как здесь оказался.
Дмитрию стало ясно, что он ничего не добьется, но он все-таки обратился к Ольге:
– А вы?
– Со мной все в порядке, – быстро ответила она. – Но когда я поднялась на ноги, после того как упала, все уже закончилось.
– И вы ничего не видели?
– Нет, почему. Видела огонь от выстрелов. Потом что-то полыхнуло зеленым светом, очень ярко. Это была световая граната, да? Еще что-то трещало, словно раздавливаемая скорлупа… А где Игнатов?
Ольга первая задала этот вопрос. Ни Злой, ни Фагот, ни Жила даже не заметили, что с ними нет Гири. Глухаря, кстати, тоже!
– Где Глухарь? Его кто-нибудь видел? – обратился к ним Дмитрий.
Кожевников и Злобин молча переглянулись. Жила нахмурился, словно впервые услышал это имя.
– Я видела, – призналась Ольга. – Он побежал туда, – закончила она, указав глазами в противоположную сторону тоннеля, откуда они недавно пришли. – А Игнатов, он что, погиб?
«Нет! Просто две пары плетей с присосками на конце затащили его в огонь, который неизвестно откуда появился и неизвестно куда пропал!» Только сейчас Дмитрий сообразил, что поглотивший Гирю огненный сгусток висел в воздухе, не касаясь ни стен, ни пола, ни потолка тоннеля. И кстати! Один из четырех автоматчиков тоже бил с потолка. Но ведь там совершенно не за что закрепиться. Невероятно!
– Так что с Гирей? – прервал размышления Дмитрия Злобин.
– Он пропал.
– Как пропал? – вскинулась Ольга. У нее даже вытянулось лицо.
– Как ваши коллеги, бесследно, – ответил Дмитрий.
«Может, и хорошо, что ты не видела, как это произошло. Ни один человек не заслуживает такого конца».
* * *
Что-то больно кольнуло в грудь, а потом сотни, тысячи, миллионы раскаленных игл со всех сторон впились в тело. Игнатов открыл глаза и страшно закричал, но не услышал собственного крика. В ушах стоял треск горящей лучины, а все вокруг действительно было залито светом пожара. Вот только пламя имело необычный зеленый цвет. Может быть, так только показалось, потому что стоило Гире увидеть огонь, как тот сразу погас. Боль тоже исчезла. А свет от огня остался – мерцающий зеленый свет. Гиря, наконец, сумел разглядеть, где оказался, а, разглядев, содрогнулся от ужаса. Его первое представление о горящей лучине оказалось удивительно точным. Увиденное больше всего походило на внутренность топки, заполненной раскаленными углями. Только эти угли светились не алым, красным или малиновым, а ядовито-зеленым. По углям, как бы невероятно это ни выглядело, взад и вперед ползали отвратительные насекомые – жуки-короеды, нет, скорее гигантские вши. Их было так много, что невозможно было даже сосчитать. И в центре этого вороха гигантских зеленых углей, кишащих исполинскими вшами, был он – ефрейтор Игнатов по прозвищу Гиря.
Три мерзкие твари, проползающие рядом, подхватили его своими лапами и куда-то поволокли. Лапы у них были совсем не как у насекомых – гладкие, мускулистые, без волосков и когтей, зато с присосками на каждом из трех огромных пальцев. И лапы, и тела уродливых тварей лоснились от слизи, к которой налипли клочья какой-то ткани. Ткань показалась Гире пугающе знакомой, но он не стал ничего вспоминать. Собрав в кулак парализованную страхом волю, он попытался вырваться, но это ни к чему не привело – присосавшиеся к телу присоски держали прочно. Покрывающая их слизь разъела десантный комбинезон, и они впились прямо в кожу. В отчаянии Гиря изловчился и лягнул ближайшую тварь ногой и… не почувствовал удара. Его подкованный десантный ботинок погрузился в вязкое желе, которое затем упруго вытолкнуло его обратно. Тварь повернула к нему приплюснутую вытянутую голову, ее пустые холодные глаза уставились на него, а потом изо рта, которого еще секунду назад не было вовсе, высунулся длинный трубчатый язык с шипом на конце наподобие скорпионьего жала и кольнул Гирю в шею. Шея мгновенно омертвела, словно на нее вылили ампулу хлорэтила. Начавшееся с шеи онемение стремительно распространилось по всему телу. Не прошло и секунды, как Гиря почувствовал себя абсолютно беспомощным. Руки, ноги и даже уставившиеся в одну точку глаза перестали слушаться его, хотя он по-прежнему чувствовал боль от впившихся в тело присосок и ощущал рывки тянущих его могучих лап.