Щербаков положил кость, откашлялся, как показалось Наде, оттягивая время, и сказал:
– Это тоже хищник, вне всякого сомнения. Вероятно, из семейства псовых, хотя я могу и ошибаться. Кости скелета по структуре ближе всего к ископаемым останкам гигантских волков. И вот еще что, видите эти неровности, где крепились мышцы? – Он провел шпателем по шероховатой поверхности кости. – У современных волков кости гладкие, потому что мышцы слабее. А это существо было очень сильным.
Надя вспомнила огромные прыжки монстра, когда он бросился на нее в первый раз, и передернулась от отвращения и страха.
– Это точно.
– Осталось только выяснить, откуда взялся доисторический хищник в современном лесу, – закончил Щербаков.
– И как ему в организм попали внеземные бактерии-паразиты, – добавила Надя.
Она и Синявский переглянулись. Сопровождаемая молчаливым взглядом начальника Надя подошла к клеткам с подопытными животными и, секунду поколебавшись, достала оттуда лабораторную крысу. Синявский тем временем приготовил пластиковый контейнер, предназначенный для хранения токсичных и биологически опасных веществ. В точно таком же контейнере, только гораздо большего размера, хранились останки погибшего монстра. Поставив пластиковый ящик на стол, Синявский смочил стеклянную палочку в зараженном растворе. Несчастная крыса, почувствовав опасность, отчаянно забилась, пытаясь освободиться. Надя крепко сжала зверька в руках, а Синявский ловко просунул влажную палочку крысе в рот, проведя по деснам и языку. Всякий раз, вводя подопытному животному смертельный токсин или вакцину, Надежда чувствовала себя соучастницей убийства. Она убеждала себя в том, что это необходимо для науки, старалась не думать о лабораторных животных, как о живых существах, но сердце все равно сжималось от жалости и сострадания.
В этот раз крыса как-то сразу успокоилась, перестала вырываться и царапаться, а когда Надя посадила ее в контейнер, улеглась на дно и уставилась оттуда на людей своими маленькими глазками-бусинками.
– Надо понаблюдать за ней, – сказала Надя.
Синявский кивнул.
– Обязательно. Хочешь сама…
– Нет! – поспешно ответила Надя. Даже слишком поспешно.
Синявский все понял.
– Иди, отдохни. У тебя сегодня был трудный день. Если будут какие-нибудь изменения, я за тобой пришлю.
– Они будут, Дмитрий Романович. Обязательно будут, – вздохнула Надежда, прежде чем выйти из палатки.
После яркого электрического света лаборатории снаружи показалось особенно темно, был еще только поздний вечер, и до полуночи оставалось полтора часа. Надя вдруг почувствовала охватившую ее неясную тревогу. Такое бывало и прежде. Она знала: чтобы успокоиться, достаточно просто поговорить с тем, кто ее понимает. Лучше всего с Петром. Но Петр далеко, в Москве. Надя поискала глазами Дениса и нашла возле армейских палаток. Там же собрались и остальные разведчики. Ах да! Они же собирались проститься со своим погибшим товарищем. И ее приглашали!
Меньше всего Надежде сейчас хотелось слушать торжественные речи, но не прийти на эту панихиду – означало проявить неуважение к погибшему. Отбросив сомнения, она направилась к армейским палаткам.
* * *
Среди бойцов специальной разведки, выстроившихся в шеренгу, чтобы отдать последние почести своему погибшему товарищу, один отличался воспаленными красными глазами и обильно выступившим на лице потом. Кроме того, у него на шее вздулась огромная багровая шишка, но Серый спрятал ее под воротник. Такая же шишка выросла на левой ладони. Она здорово напоминала гнойный фурункул, только вместо белой головки в центре нароста чернела маленькая жирная точка. Осторожно разжав кулак, Серый незаметно взглянул на ладонь. За последние несколько минут поганая точка здорово увеличилась и теперь больше походила на растекшуюся кляксу. При этом ни рука, ни шея нисколько не болели! Даже беспокоящий поначалу зуд со временем прошел. И все же Серый чувствовал себя отвратительно. Ломило в висках и затылке. Похоже, у него поднялось давление. К тому же стало трудно сосредоточиться. Даже по-мужски краткая речь Лютого к концу стала его раздражать. Вместо того чтобы забиться в палатку, завернуться в одеяло и уснуть – спать хотелось невыносимо, он должен торчать тут и вместе с остальными слушать разные бредни.
Наконец прозвучало долгожданное:
– Разойдись.
Но не успел Серый сдвинуться с места, как его окликнул Хазар.
– Серый, ты с полуночи до двух в карауле.
Серый молча кивнул, и Хазар тут же потерял к нему интерес. Зато откуда-то вынырнула врачиха. Видно, тоже торчала здесь, а он ее и не заметил. Серый мстительно взглянул на женщину: все она… Он не знал, чем женщина так его взбесила, но чувствовал непреодолимое желание задушить ее собственными руками. Или даже перегрызть зубами ее нежную шейку. Он жадно сглотнул. Внутри что-то оборвалось. Серый ясно почувствовал, что у него в животе с булькающим звуком что-то лопнуло, но это оказалось совсем не больно. Только живот внезапно надулся, и ему пришлось выпустить газы, чтобы опорожнить раздувшийся кишечник. Проходившие рядом Лис и Дэн поспешно шарахнулись в стороны. Серый открыл рот, чтобы извиниться, но вместо этого громко рыгнул. Тут уже Лис не выдержал и отчаянно замахал рукой перед лицом, разгоняя дурно пахнущий воздух.
– Ты чего сожрал, Серый?!
Чтобы отделаться от него, Серый мотнул головой и поспешил уйти. После возвращения в лагерь он выпил только стакан чая. В животе снова забурчало, словно от голода, но никакого голода Серый не чувствовал. Только вяжущую сухость во рту. Даже язык ворочался с трудом. Он спустился к роднику, там упал на четвереньки и, погрузив лицо в прохладные струи, долго и жадно пил обжигающе холодную ключевую воду.
За этим занятием его и застал Дэн.
– Серый?
Он резко обернулся. Дэн стоял сзади и таращился на него изумленными глазами. Серый улыбнулся и вытер тыльной стороной ладони мокрые губы. Вот теперь ему действительно хотелось есть. Напоенный водой желудок настойчиво требовал пищи. Но перед глазами стояли не безвкусные консервы и вареные концентраты, а что-то неясное: сочное и живое, полное теплой, неразбавленной крови.
* * *
Поговорить с Денисом так и не удалось. Сразу после прощания с погибшим товарищем он отправился на наблюдательный пост. Тогда Надя заглянула в палатку к Волкову. Майор сидел на раскладном стуле, возле стола, на котором стояла переносная рация, но держал в руках не микрофон или наушники, а трубку спутникового телефона.
– Связи нет, – упавшим голосом сообщил он.
Надя пожала плечами.
– Дмитрий Романович говорит, что по ночам так и бывает.
– Не так! – Волков резко мотнул головой, так что Надя даже испугалась за его шейные связки. – Пропадала только КВ-связь, а спутниковый телефон работал исправно. Это же совсем другой диапазон. А теперь я даже не могу поймать спутник!