— Я к матери сегодня обещала зайти, — сказала она, изо всех сил стараясь остаться равнодушной.
— Давай сходи, — сухо отозвался Блинков. «Исправился», остановив девушку: — Расскажи, что тебе сегодня приснилось.
Ее брови сердито сошлись к переносице, глаза потемнели, словно на лицо набежала тень.
— Тебе не кажется, что ты держишь меня за дурочку? — с вызовом, за которым она маскировала обиду, спросила Лолка. — Почему ты разговариваешь со мной как с уродкой?
— Потому что в такие моменты не думаю о тебе, — ответил Джеб, не пытаясь, однако, отыскать оправдания. — Не вижу тебя. Вообще ничего вокруг не вижу. Sorry...
— Даже по-русски не можешь попросить прощения, — горько усмехнулась девушка. — И я знаю почему: прячешься за словами, смысл которых доходит до тебя через перевод. Для меня этот фильтрованный базар мертвый. Уж не знаю, как для тебя. Ты меняешься, Джеб.
Я это замечаю по тому, что начинаю любить тебя моментами. По вдохновению. Когда-то я любила твои привычки, сейчас я их ненавижу!
— Прости...
Лолка резко повернулась и прошла в спальню. Появилась в гостиной всего через пару минут, одетая в джинсы, майку, безрукавку. Она на ходу махнула Джебу:
— Чао, бамбино. — Однако не была бы собой, если бы не отдала ему должное. Она вернулась от двери и встала в прихожей. — Я не помню, что мне снилось. Под утро вижу свою старшую сестру. Стоит, одетая в рваную ночнушку, у изголовья и поторапливает меня: «Вставай, Лолка, и иди в туалет. Я принесла туда рулон бумаги». Как будто я засранка какая-то!.. Сговорились вы, что ли! — с отчаянием воскликнула девушка.
Она хлопнула дверью, оставляя Блинкова один на один со своими мыслями.
Поджидая товарищей, он открыл банку пива, положил на колени дембельский альбом. Из него выпала газетная статья. Джеб удивленно вскинул брови: ему казалось, он давным-давно избавился от нее.
"Командующий войсками в Ираке генерал-лейтенант Риккардо Санчес признал гибель в боях на границе с Кувейтом 8 американцев. «Как известно, на войне без потерь не бывает», — сказал генерал. На вопрос журналиста: «Десятки убитых, раненых и пленных со стороны США и Великобритании за первые дни вооруженного противостояния — это много или мало для новой войны в Заливе?» Санчес ответил, вызвав неподдельное удивление среди корреспондентов, собранных на пресс-конференцию: «За одну ночь в Грозном (с 31 декабря 1994 года по 1 января 1995 года), по официальным данным, пали в бою 273 российских военнослужащих. На этом фоне утраты американо-британской коалиции представляются несущественными величинами». Риккардо Санчес не ответил на вопрос, почему привел столь странный, «российский» пример. Он закончил выступление следующей фразой: "Стычки и перестрелки вокруг Умм-Касры, Басры, Эн-Насирии и на границе с Кувейтом — результат активизации хорошо подготовленных диверсионно-террористических групп".
«И он, черт возьми, прав!» — хмыкнул Блинков. Он скомкал газетную статью, положил в пепельницу, поджег и прикурил от огня сигарету.
Прошло полчаса. Рев «Харлея» за окном сказал о появлении Кока, одетого, как всегда, в неизменную байкерскую куртку-косуху. Николай приехал вместе с Родиным. Чижов подъехал на своем «БМВ» пятью минутами позже в компании Весельчака.
Парни обменялись рукопожатиями, расселись в кресла, на диван. Хозяин квартиры включил негромкую музыку. Резковатый голос Дейва Хола вопрошал из японской стереосистемы: «Как долго?» Потом пророчески затянул актуальное: «Get A Job» («Получите работу»). Джеб не смог скрыть усмешки.
— Ну что, парни, — начал он, — шоу маст гоу он? Шоу должно продолжаться?
Родин выругался. И даже развел руками, как от безысходности:
— Когда?
— Если примем предложение, то ехать нужно уже завтра, — ответил Джеб.
— Что за спешка, не пойму! — продолжал негодовать Родин.
— Не психуй, мы еще ничего не решили. Мы можем отказаться. Но правильно ли это будет — вот в чем вопрос. Платонов сказал, что, возможно, это последний рейс.
— Я понимаю! — смешливо воскликнул Кок. — Они три порожняка поймали. Если мы согласимся и в этот раз, то — четыре. Сколько можно? Им даже трафик менять бесполезно. Перейдут на воздушные перевозки.
— А там десантники, — вставил Чижов.
— Херовый смех, — заметил Джеб. — От нас ответа не ждут. Нам сказали, нам же решать. Вот и все.
— Это называется срубить напоследок капусту, — сказал Кокарев. — А мне это не нравится. Парни, у нас бабок — лет на десять хватит. Ну на пять, если бензин подорожает. Неужели за это время ничего больше не подвернется!
— Подвернется, — раздраженно хмыкнул Джеб. — Я откровенно шарахаюсь от этого слова. Надо думать, что дальше делать. Мотаться по курортам скоро надоест. Лично мне какой-то стабильности не хватает.
— Работы? — без намека на иронию спросил Кок, почесывая волосатую грудь.
— Может, и ее, не знаю. Вообще не знаю, чего хочу. Киснуть начинаю, потом начну бродить, потом снесет крышу, взорвусь и глупость натуральную сотворю.
— Ты говоришь так потому, что у тебя под жопой пять «лимонов». Весь мир под ногами.
— Курорты, по которым мы мотаемся, суда, которые мы берем на абордаж, магазины, в которых мы отовариваемся, — далеко не весь мир. Наверное, его отражения в луже под ногами.
— Но я прав или не прав? — продолжал упорствовать Кокарев, словно от этого зависела судьба грядущего мероприятия.
— В общем... да, — с небольшой запинкой ответил Блинков. — Мы уже говорили на эту тему, не забыл?
— Начал забывать.
Джеб кивнул на телефон.
— Понимаете, пацаны, вины за собой никакой не чувствую, а на сердце тяжесть. Хочется назад, в учебку, в школу водолазов, в «Пику», на нашу подлодку, взять на абордаж пару суденышек, оттянуться... и начать все сначала. Потому что все это было интересно, а дальше — поснятина.
— Да, — подтвердил Весельчак, — я столько телок перетрахал, что дальше действительно неинтересно. Порой думаю: сейчас не телку сниму, а мотыгу. Или метлу. Прочищу ей сопла. Назвал по-другому, и вроде в кайф пошло.
— Ты больной, Весельчак, — подвел итог Кокарев. — У тебя дисменорея и генитальный инфантилизм. А врач назначил тебе грязелечение.
— Где это будет-то, — спросил Родин, — опять в Суэцком?
— Да, — кивнул Джеб. — У Хургады ангольское судно передаст контрабанду команде нашего судна — «Иван Токарев». Он идет из Хургады, дальше — через Суэц. Между островами Тавила и Шакир его и надо брать. К этому времени — будет часа три или четыре ночи — «Токарев» пройдет порядка тридцати — тридцати пяти миль. Можно брать у Зейтуна, но, боюсь, опоздаем. «Токарев» там будет как раз к рассвету. Возвращаться будет опасно.