При воспоминании о покойной родительнице оба притихли. Словно почувствовав напряженность момента, в комнату заглянула Наталья Станиславовна:
— Мальчики! Обед готов, к столу!
Есть Виктору совершенно не хотелось — перебил аппетит бутербродами. Однако неожиданную помощь домработницы — или кто она там, помощница? — принял с благодарностью. Да и Владимир не стал капризничать.
На столе исходил паром ароматный грибной суп, и Виктор уже не чувствовал себя таким уж сытым, чтобы не найти место тарелочке-другой. Едва зачерпнул ложкой, как тут же вспомнилась мама — она частенько варила суп из сушеных грибов. Говорила, свежие для этого не годятся, у них, дескать, духу нет. Вот и этот был из сушеных. И, как когда-то в мамином, в этом тоже томилась лопнувшая от сытости фасоль. Как будто не было всех этих лет, и мама снова жива, и они с братом маленькие и дружные. Нужно было всего лишь закрыть глаза и окунуться в детство…
Разговаривать не хотелось. Виктор только мурлыкал чуть слышно, с невиданным удовольствием поглощая суп. Брат наблюдал за ним с грустной улыбкой — недаром он так долго объяснял Наталье Станиславовне, как готовится настоящий грибной суп. Из сушеных белых, а вовсе не из свежих шампиньонов. И непременно с добавлением фасоли — без нее навар не тот, а вкус уж и подавно. Видать, не пропали его труды даром, действительно суп очень похож на мамин — вон как Витька уплетает за обе щеки. А может, его просто дома не кормили? Или он, как и Владимир, тоже не женат?
Подав жаркое в керамических мисочках, Наталья Станиславовна тихонько покинула просторную кухню-столовую. Хозяин посчитал возможным приступить к разговору.
— Ну что, брат, как живешь? Про меня практически все знаешь, а про себя молчишь. Какими судьбами в Москве? С какой радости вдруг вспомнил про меня, покойного?
Виктор стушевался. Не подозревал, что Вовка обо всем знает. Видимо, мать в письме оговорилась. Глупо, конечно. Кабы повернуть время вспять, многих ошибок удалось бы избежать, и не только с братом. А учитывая, кем он стал… В общем, в глупость квадрате. Даже нет, в кубе.
— Да в командировку приехал, дай, думаю, брата разыщу, — солгал он.
— В командировку, говоришь? — недоверчиво переспросил хозяин. — Ну-ну. Ты, Витька, ври, да не завирайся. Слышал, как нас, писателей, называют? Инженеры человеческих душ. Я ж тебя насквозь вижу. Какая командировка? Сидишь нахохлившийся, беспокойный. Признавайся: из дому, небось, сбежал? А теперь сам испугался собственной смелости? Что, жена попалась коварная?
Подивившись прозорливости собеседника, Виктор помолчал. Сделал вид, что полностью сосредоточен на жарком, хотя оно, честно признаться, не лезло в глотку: то ли Ирка гораздо вкуснее его готовила, то ли и впрямь наелся. Однако прежде чем говорить, следовало тщательно обдумать ответ, иначе этот инженер человеческих душ вмиг расколет все его истинные мысли. Надо так придумать, чтобы и правда была, и сам он, Виктор, при этом не выглядел жалким и убогим.
— Не то чтобы коварная… Но приличная стерва. Знаешь, они, оказывается, бабье то есть, все коварные и все, как одна, стервы. Сначала в рот заглядывают, изображая сумасшедшую влюбленность, каждое твое слово ловят, каждое желание. А чуть ближе подпустишь в свою жизнь — загнобят, заразы. Ты-то вот неженат, и правильно. Я тоже крест на этом деле поставил. Ну их всех к… Короче, ты сам понял.
Брат не ответил. Посмотрел на гостя с интересом, и вновь склонился над тарелкой.
Виктор приободрился:
— А сам-то чего? Или вас, инженеров человеческих душ, во ВГИКе уму-разуму научили: не женитесь, мальчики, девочки — обманщицы.
Тщательно прожевав жаркое и запив глотком минералки, Владимир обезоруживающе улыбнулся:
— Да нет, никто нас ничему не учил. Смолоду нерешительный был — ты ж знаешь, я всю юность с книжками просидел. Потом вроде как… Ну, скажем, осмелел маленько. Однажды даже всерьез подумывал жениться. Но куда мне ее было вести? Сюда, в коммуналку, она категорически отказалась идти, а лучшего я в то время предложить не мог — и так на учебу времени почти не оставалось из-за халтур. Уж ты-то знаешь, что мне никто не помогал, сам выкарабкивался.
— А к ней? Или она тоже не москвичка?
— Москвичка. В том-то и дело, что москвичка. Папочка какая-то шишка на ровном месте. Родители ее были против брака. Дескать, ему от тебя только прописка нужна. Короче…
Владимир помолчал немного, для чего-то отпил еще минералки, словно от длительной речи пересохло в горле, хотя сказал совсем не так уж много, как хотелось бы Виктору.
— Не сложилось, — с открытой улыбкой добавил он. — Тогда переживал, а сейчас даже рад. Правда, мне те отношения нелегко дались. Я после нее решил крест на бабах поставить. И, представь, выполнил установку. Мимолетные связи ведь не считаются? Сначала обида была слишком сильна, потом как-то навалилось все враз, времени совершенно ни на что не хватало: там халтурка, тут халтурка — как раз сериалы стали один за другим запускать, не отказываться же от работы? А еще нужно было помнить про себя — сюжеты мозги разрывали, просились на бумагу. Вот и…
Брат понимающе закивал головой. После сочувствующей паузы ответил:
— Ну и хорошо. Ты даже не представляешь, как тебе повезло! С этим племенем вообще лучше никаких дел не иметь. Или… уж коль природа нас такими создала, что без них никак, то правильнее всего заводить себе разовую подружку на недельку-другую, пока она не начнет собственнические инстинкты в твою сторону разворачивать. Ну их, тех баб! Давай, что ли, выпьем по этому поводу? А то сидим, закусываем, а за встречу…
— Не, Вить, за встречу вечером. У меня сегодня прямой эфир на радио, я там такого наговорю! А вот после интервью уже посидим по-человечески. Я так понимаю, что ты не на один день приехал?
От его пронзающего насквозь взгляда Виктору стало не по себе. Попробуй утаи от такого "инженера" что-нибудь — вмиг расколет. Не стал врать:
— Не на один, верно. Сам не знаю, насколько. От тебя зависит — как скоро ты меня выгонишь. Мне возвращаться некуда. Если меня кто-то и ждет, то начальник на работе. Да и тот, поди, уже не ждет — два утра подряд не подал машину, так что место мое тю-тю.
— А с женой что?
— С женой… А что с ней сделается? Хозяйкой себя почувствовала. То нельзя, это нельзя… В общем, обычная история. Все бабы одинаковые: первое время изображают из себя невесть кого, а потом открывают свое истинное лицо. Считай, что тебе сильно повезло, когда тебя та москвичка бортанула. Крупных неприятностей избежал.
Не спеша с ответом, Владимир налил чаю из фарфорового пузатого чайничка, заботливо накрытого сложенным махровым полотенцем. Бросил в чашку два кусочка рафинаду, тщательно размешал, стараясь не звенеть ложкой. Отпил маленький глоток, словно пробуя на вкус, удовлетворенно причмокнул губами и только после этого ответил с сомнением:
— Не знаю… С одной стороны — да, ты, наверное, прав. И на хрена мне такая жена, которая не собирается разделять со мной трудности и успехи? Подозреваю, что от нынешних моих успехов она бы очень даже не отказалась, а вот трудности мои ей ни к чему.