Пепел с догорающей палочки падал на босые ноги девушек.
— Мне холодно, долго еще?
— Господи! До чего же эти люди нетерпеливы… Если ты будешь все время так ныть, то энергия Маша Матер [30] до смерти не появится.
— Хи, хи, хи… — не выдержала Уля. — А может, нам сначала перекусить?
— Тихо! Раздеваемся, быстро! Мы должны ей помочь.
Уля с Ядей обменялись многозначительными взглядами. Когда их одержимая подруга отправляла свои шаманские ритуалы, она вела себя как тиран и диктатор. В такие минуты ее можно было поставить в одном ряду с Гитлером, Сталиным и стилистом программы «Ты — полный отстой», который появляется внезапно и выбрасывает все твои шмотки в окно.
А потому они, стуча зубами от холода, послушно семенили нагишом по линии, начерченной помадой (Сарра называла это магическим кругом).
— Босиком, сбросьте свои шлепки, сию же минуту! Повторяйте за мной: «Соединяюсь с магической энергией земли…»
— Соединяюсь с магической энергией земли.
— Вечной силой плодородия…
— Вечной силой плодородия.
— Кормилицы и… мать вашу! А ну пошли вон отсюда, а то ноги вам повыдергиваю из того места, откуда они растут!
Подруги замерли потрясенные. В первый момент они подумали, что, наверное, появились не те энергии, которые нужны, и Сарра, хм… мягко говоря, их выпроваживает. Однако оказалось, что она грозила куда более материальным существам: снаружи, прильнув носами с оконному стеклу, стояли несколько местных пацанов, дрожащих и визжащих от возбуждения. Увидев, что их обнаружили, они с громким хохотом убежали, унося в сумрак деревни офигенные новости.
— Твои соседи когда-нибудь посадят тебя на кол или сожгут на костре, — резюмировала Ядя.
— Спокойно, девушки, я учу приходского священника кухне «пяти стихий». Он весь какой-то выстуженный изнутри, потому что постоянно мясо жрет.
— Боже… — вздохнула Уля. — Она еще и святому отцу голову морочит.
Разговор быстро перешел на тему безбрачия ксёндзов, сексуального влечения и евангелической церкви, в которой женщина вроде бы может выполнять функции пастора. И хотя ритуал был прерван по вине так называемых внешних факторов, Ядя определенно почувствовала, что ее внутренняя богиня содрогнулась и даже начала икать.
— Все, я вырубаюсь. — Циприан грохнулся на пол.
Ядя превзошла себя — будто с цепи сорвалась. С самого начала он был уверен, что самые большие сложности будут именно с румбой. Он даже подумывал пропустить этот танец, сдаться без боя из жалости к этой растяпе. И вдруг… Циприан ни коим образом не мог представить, что Ядя может выгибаться и извиваться в таком экстазе. (На паркете, ясное дело.) Румба, как ни один другой танец, наполнена сексом. Не танец, а игра гормонов, квинтэссенция страсти. Партнерша должна быть обольстительной и чувственной: она соблазняет, чтобы тут же ускользнуть в объятия другого. А Ядя? Ядя была просто создана для того, чтобы безнадежно провалить все с первых же тактов. Ни одному здравомыслящему человеку в голову бы не пришло, что может быть иначе.
Однако же! Уже с первых тактов Циприан был прямо-таки в восторге от ее движений и поз. На всех шагах (медленный — быстрый — быстрый) ноги у нее были идеально выпрямлены в коленях, и переставляла она их в точности как надо. Что-то удивительное произошло и с ее бедрами. Словно высвободившись из тисков, они начали жить собственной жизнью. Бедра выписывали такую зажигательную повесть, что от нее мякли колени.
Циприан и вправду был под впечатлением от внезапно проснувшегося усердия Яди. Он отважился даже на ироничную шутку в свой адрес, что скоро ему придется купить себе лифчик, потому что с возрастом сиськи у него все больше трясутся во время танца.
Падение Яди в предыдущем туре, как ни странно, вознесло их почти на вершину в рейтинге популярности. Ядя действительно стала всеобщей любимицей. Циприан, старый тертый калач, видел это прекрасно. Фотографы (наряду с продюсерами самые беспощадные люди в этом чертовом бизнесе) теперь уже не снимали ее выходящей из туалета или чешущейся под мышкой. По отношению к нему они не были столь благосклонны. В большинстве своем фотографии представляли его крупным планом, с висящими капельками пота на носу или с открытом ртом, в котором злорадный курсор фотошопа намеренно оставлял все пломбы. Любые мольбы отретушировать снимки были заранее обречены на провал.
Циприан задумался, наблюдая, как Ядя разговаривает по телефону и собирает свои вещи с паркета. Кто знает, может быть, эта облезлая курица еще начнет нести золотые яйца?
Какое же это приятное ощущение, когда деньги регулярно поступают на счет. Без напоминаний по телефону, без уклончивых ответов, без сваливания вины на нерасторопную бухгалтершу… просто щелк, и они уже есть!
Ядя стояла перед банкоматом, проверяя состояние своего счета. Раз в неделю ей приходилось выставлять напоказ перед миллионами зрителей свои самые-самые страшные недостатки, но зато в кои-то веки на карточке появился радующий глаз баланс. Ради этой блаженной минуты перед банкоматом она готова была принять участие хоть в синхронном плавании, в котором один из участников обязательно идет ко дну в конце каждого выступления.
Сняв деньги, Ядя трижды прошлась взад-вперед перед входом в фирменный магазин с эксклюзивным нижним бельем. В конце концов, ею заинтересовалась охрана. Мужчина в элегантном костюме посмотрел на нее подозрительно и жестом пригласил зайти. В магазине Ядю моментально обступил целый штат компетентных продавщиц. Ядя отметила про себя, что никогда еще ее бюст не являлся объектом такого восторга и заботы. Почти силой ее проводили в просторную примерочную с белой банкеткой, где она была подвергнута подробнейшему допросу: рост, вес, окружность под грудью и прочее. Очень быстро выяснилось, что она не знает своих основных параметров.
— Ничего страшного, мы вас обмерим, — заявила молоденькая девушка с микроскопическим бюстом, наверное, меньшим, чем у охранника.
Ядя еще больше ссутулилась. Она не привыкла, чтобы ее кто-то обслуживал, и ей хотелось поскорее вырваться из цепких рук продавщицы. Но вместо этого она послушно примеряла все новые и новые комплекты белья. Ошеломленная разнообразием фасонов, она нервно подсчитывала в уме, сколько школьных обедов вмещается в стоимость этих микроскопических кружевных штучек.
— В этом вам просто отлично! — Продавщица отошла на шаг и причмокнула от удовольствия. — Настоящие французские кружева. И цена приемлемая: восемьсот злотых.
Ядя вздрогнула: самые дорогие трусики, купленные ею, стоили сорок пять злотых, и носила она их в течение двух лет. А этот комплект был такой нежный, что казалось, расползется лишь оттого, что на него смотрят.
— Превосходный… — еле выдавила она из себя.
— Я отнесу на кассу.