Он посмотрел влево. Рядом с ним, касаясь его плечом, сидел жизнерадостный Митч. Он отличался цветом кожи от остальных членов спецгруппы, тем не менее Блинков думал о нем в другом ключе, невольно вставая на сторону Кока. Почему Митч должен умереть, пусть даже за деньги сражаясь за «светлое будущее» «черного» народа? Ему без разницы, кто победит. Он солдат и не выбирает очередную горячую точку – она выбирает его. Может быть, он слышал призывную речь своего президента сразу же после объявления о захвате Могадишо исламистами: «Мы обеспокоены всякий раз, когда где-то в мире появляется нестабильность. Сейчас нестабильность отмечена в Сомали». И вот Митч, не привыкший размахивать государственным флагом из любви к разноцветью, принял заботу страны близко к сердцу и делал все, чтобы далекая африканская страна "не превратилась в убежище «Аль-Каиды». Глупость первостепенная.
Джеб и Кок обменялись взглядами.
Далеко оттянув правую руку, словно натягивал тетиву, Николай резко отпустил эту пружину. Его локоть врезался в горло жизнерадостному Митчу... Джеб схватил с его колен карабин и вскинул его для выстрела, снимая с предохранителя. В следующую секунду он выстрелил в своего чернокожего визави – еще до того, как тот успел прикоснуться к рукоятке своего пистолета.
С этого момента Джеб уже не отвлекался на происходящее в салоне. Он подался вперед и приставил ствол «кольта-коммандо» к голове первого пилота, а второго предупредил:
– Дернешься, твой товарищ умрет. Выходи на связь с землей: неполадки в двигателе или в роторе, ты теряешь высоту. После резко выходишь из эфира. Выполняй! – прикрикнул Джеб. И только после обратился к первому пилоту: – Снижайся. Снижайся так быстро, как сможешь. Чтобы на радарах увидели падение, а не спуск. И не бойся угробить нас.
Пилот рискнул – он чуть повернул голову и посмотрел, что давит ему в основание затылка.
Джеб удовлетворил его внезапный интерес:
– Тебе должно быть без разницы, из чего я убью тебя, из мушкета или «кольта». А мне так тем более. Descent! – на манер авиадиспетчера поторопил он командира. И обернулся.
Тимур высвобождался из-под стокилограммового тела сомалийца, сломав тому шею. Костя Романов вытирал скальпель, позаимствованный в санчасти. Николай... пытался привести в чувство Митча.
– Бзик, – обронил Джеб. Такие вещи появляются ниоткуда и пропадают в никуда, они необъяснимы, и ломать над ними голову бесполезно.
Николай ударил легионера сильно, но чуть выше летальной зоны, прихватывая при ударе локтем нижнюю часть подбородка. Жить будет.
У него внезапно перехватило дыхание. Командир экипажа так резко бросил машину вниз, что она сорвалась, будто в штопор. Вслед за голосом второго пилота, сообщавшего на землю о неполадках в двигателе, раздался мат Чижика:
– Он что, охренел?!
Чиж схватился одной рукой за вертикальную стойку сиденья, другой за горизонтальную. На его лице отразился животный страх. Он знал о запланированном маневре, но не готовился к нему специально. Первая мысль, пришедшая ему в голову: «Ирокез» потерял управление. Секундой позже другое, озвученное им откровение:
– Джеб, ты что, застрелил пилота?!
– Не дергайся! – прикрикнул Блинков, чувствуя желудок у горла и посматривая на потолок салона, куда он мог вылететь.
Даже Тимур, больше всех в команде совершивший прыжков с парашютом, не выдержал. Согнувшись пополам, он делился обильным завтраком с мертвым негром.
Когда до земли осталось не больше трехсот метров, пилот начал выравнивать машину, не снижая при этом скорости. Уже скоро «Ирокез» шел на предельно малой высоте, натурально брея полозьями редкие кусты и вздымая бешеным напором песок.
– Садись! – отдал очередную команду Джеб.
Он все еще держал первого пилота на прицеле, а второго – в постоянном напряжении; тот, бросая взгляд назад, не видел Джеба, но видел чернокожего командира спецгруппы с дыркой в голове.
– Двигатель глушить?
– Глуши. И выходи из кабины.
Пилотов опередил Кок. Он отошел от «Ирокеза» и оглядел во все стороны горизонт. Песок, песок, ничего, кроме песка.
– Кругом одни соблазны, – прокомментировал он обстановку. – А тишина... будто ангел пролетел.
– Кок, вытаскивай своего друга и объясняй ему положение дел. – Джеб переключился на пилотов. – Знаете, где находится «Оазис»?
– Конечно, – отозвался командир. – Отличное место. Если ты начальник тюрьмы.
– У тебя есть карта? Покажи направление.
– Покажу. А что дальше?
– Дальше будете вспоминать свой лучший день в жизни.
– Убьете нас, или как?
– Или как, урод. – Блинков начал терять терпение.
Митч вышел из салона, опираясь на плечо Николая. Дернув плечом, опустился на песок и прислонился спиной к крестовой опоре полозьев. Прямо над ним высились пулемет на турели и контейнер для стреляных гильз.
– Митч, ты жив, и это главное, – начал Кок, увидев то, что было еще выше Митча: синее небо без единого облачка и огромное слепящее солнце – ве то, что он мог больше не увидеть.
Американец отмахнулся от него. Тяжело сглотнув и морщась от боли, еле выдавил:
– Я не хочу обсуждать эту тему сейчас.
– Как хочешь... Другого раза у тебя не будет.
– Вы действовали по принципу «Есть ли шанс? Его может и не быть». Вы не диверсанты, вы любители.
– Да, – улыбнулся Николай. – Любители диверсионной математики. – Вся работа была впереди, тем не менее глаза его выражали бесконечную усталость.
Митч не мог успокоиться. Для него было важно оставить последнее слово за собой.
– Вам просто повезло. Если это не первая ваша операция, то вам везет постоянно.
Кок протянул американцу руку, помог ему подняться на ноги, жестом указал на двух пилотов.
– Топай к ним, Митч. Вынимай все из карманов и складывай рядом на землю.
Михаил Чижов держал тройку американцев на прицеле карабина. У командира экипажа обнаружился спутниковый телефон, у второго – мобильный. Кок и Джеб первыми из группы начали экипироваться.
Прошло не больше десяти минут. Джеб занял прежнее место в салоне вертолета, Николай сел в кресло второго пилота – для подстраховки Романова, если у того вдруг возникнут трудности в управлении американской «вертушкой». Косте предстояло вести машину на бреющем полете, дабы не попасть под лучи радаров поисковиков и военных баз.
– О чем ты говорил с Митчем? – спросил Джеб из праздного любопытства.
Кок полуобернулся в кресле.
– О везении.
– Ты ему сказал, что везение мы оставили салагам в учебке?
– Конечно. И я, честно говоря, завидую им. Везение на халяву – что может быть круче?