– Пожалели своих бойцов?

– Я жалею, что никто из них в конце концов не сделал того, что сделал тот капитан-связист.

– А как фамилия полковника, к которому вам рекомендовал обратиться куратор?

– Алексей Гущин, отчество его я не знаю, он танкист. Но я не уверен, что между ним и Тавровым существует связь. Майор мог назвать любую фамилию на выбор, лишь бы она была мне знакома.

– Кроме роли проводников, чем еще, скажем так, нагрузил вас командир роты?

– Через нас он передавал боевикам деньги, несколько раз мы доставляли Давлатову боеприпасы в небольших количествах. В основном это были автоматные патроны.

– А сам Давлатов покидал расположение своего лагеря?

– С марта – четыре раза. На азербайджанской границе мы передавали его в руки другой группы. Кто они такие, я не знаю.

– Говорили они с акцентом?

– Я не слышал их голосов, И еще. Недавно мы уничтожили еще одну группу бандитов, при этом развязали язык одному хохлу, он тоже воевал на стороне боевиков по контракту и намеревался вернуться на родину. Звали его Ящук Леонид, родом он из Житомирской области, проходил подготовку в диверсионном центре Давлатова. Это мощная база по подготовке террористов. Всего насчитывается до трехсот иностранных наемников – кто уже с опытом, кто только еще учится. Неподалеку есть небольшой аэродром, отрабатываются прыжки с большой и сверхмалой высот. Но в основном там обучают методам ведения партизанской войны, готовят диверсантов и террористов, обучают идеологической пропаганде.

На базе есть мечеть, больница, столовая. И самое главное. Среди инструкторов на базе кто-то из наших кадровых офицеров, может быть, в чине полковника, не знаю. Не знал этого и тот хохол-контрактник.

– Почему вы так уверены?

– Иначе он сказал бы, – ушел от ответа Заплетин.

– Остановитесь поподробнее на этом полковнике. Может быть, Ящук описал его внешность?

– Тот полковник работает на Давлатова не на постоянной основе, он приезжает в лагерь и обучает курсантов специфике работы с российскими военными, тактике, национальным нюансам мышления. Одним словом, психологии.

«Это может принести куда больший вред, нежели обучение подрывному делу», – подумал Эйдинов.

– Что еще можете добавить об этой личности?

– Занятия он проводит в маске. Кто встречает и провожает его, я не в курсе. Скорее всего его работа связана с частыми командировками.

– Я тоже об этом подумал. Что еще?

– Не знаю, может быть, вам пригодится. Ящук окончил курсы в конце июня, а в начале июля его с группой наемников перебросили в Чечню. Как раз на этот период пришлась лекция того полковника. Это все.

– А кто отдал вам приказ убрать капитана Макеева? Или лучше начните с того, кто, когда и по какой причине заподозрил капитана.

– Заподозрил я и сказал об этом Казначееву. Прошло некоторое время, и меня вызвали к майору Таврову. Он выписал мне разрешение, и я в тот же день военным транспортом, перевозившим раненых, прибыл на авиабазу в Чкаловский. Он же давал мне инструкции: адреса капитана и его родителей, которые проживают в Луховицах, номера телефонов. Напомнил мне и мой собственный адрес, пошутил насчет моего скорого свидания с женой. Сказал, где и как я возьму оружие – на всякий случай.

– Как и где это происходило?

– В Москве. У первого подъезда дома номер тринадцать по улице генерала Доватора ко мне подошел человек и передал сверток.

– Он знал вас в лицо?

– Наверное. В отличие от меня.

– Это серьезно. Сейчас мы сделаем небольшой перерыв и продолжим. Есть хотите?

– Нет, спасибо. Если можно – воды.

– Хорошо, последний вопрос – и отдохнем. Из ваших слов я понял, что последние несколько месяцев вы работали, именно работали на Таврова или Казначеева. Неужели они вам не платили?

– Они – нет. Действительно, последние три-четыре месяца мы брали деньги за сопровождение. Расплачивались с нами непосредственно на границе, когда мы передавали клиента из рук в руки.

– Расплачивались клиенты?

– Да.

– В открытую?

– Да. Деньги брал я или Один-Ноль.

– Не было ли заложников среди ваших клиентов?

– Один раз мы переправили четверых. Руки у них были свободны, но нам запретили снимать с них маски и вести разговоры.

– Запретил кто? Давлатов?

– Майор Тавров.

– А как он контактировал с полевым командиром?

– Схема простая. В отряде боевиков есть несколько человек, которые не числятся в розыске и не проходят в качестве подозреваемых по спискам ФСБ и МВД. Через них осуществляется контакт. В своих селениях они значатся активистами, открыто призывают к уничтожению бандитов. Все они официально входят в агентурную сеть ГРУ на Северном Кавказе. А Тавров – кадровый разведчик и по роду службы встречается с этими людьми.

– Те заложники... Вы действительно не видели их лиц?

– Я не уверен, что это были заложники. У боевиков тоже есть свои секреты. Нам было запрещено вести с ними разговоры, и сами они не произнесли ни слова. Так что вряд ли.

– Хорошо. А теперь перерыв.

20

Коломна

Евгения Заплетина побледнела, когда, не спросив разрешения, а вместо приветствия сухо кивнув головой, в квартиру вошел сначала один человек в длинном распахнутом плаще черного цвета, следом за ним другой, одетый в короткую куртку-"пилот" и модные высокие ботинки.

– Вы жена Виктора Заплетина?

– Да, а что случилось?

– Где он?

– Он еще не приходил. А вы?..

– Во сколько он ушел сегодня из дома? – прервал ее тот, что был постарше. Он достал из плаща удостоверение, не раскрывая его перед хозяйкой.

– На часах было пять минут десятого, я точно помню. А что...

– Ему никто не звонил перед его уходом? – продолжил опрос Игорь Михеев.

– Нет.

– И никто не заходил? – В разговор вступил более молодой, с рябоватым лицом и блеклыми рыбьими глазами Андрей Столяров.

– Никто.

Правда... У Жени до сих пор из головы не выходила странная, оставившая в душе неприятный осадок встреча Виктора с незнакомым мужчиной, одетым в темное пальто. Они поговорили две-три минуты и уехали на машине. Вроде бы ничего необычного, но... они не поздоровались за руку. Витя шагнул к нему, а мужчина отступил.

– Так заходил за ним кто-нибудь или нет?

– Нет. – Пока она не переговорит с Виктором, лучше все отрицать. Она почему-то догадывалась, кто эти люди. – А что случилось?