Подтверждением этой мысли стали автоматные очереди, которые, казалось, переплетались между собой и не прекращались ни на секунду, то явно спереди, то чуть левее, то перемещаясь в противоположную сторону.
– Десант, товарищ генерал!
Концентрационный лагерь. Узники. Десант. Все как на войне. Даже слезы радости, заблестевшие в глазах пленников, в глазах генерала – генералы тоже плачут. Все по-настоящему.
Яковлев, не в силах сдерживаться, опустился на койку, и плечи его мелко задрожали.
– Я говорил... Операция...
– Тихо ты! – Николай Ватрушев прислушивался к гомону за стеной барака. Арабские наемники, которые охраняли пленников, бегали вдоль стены, об этом можно было судить то по удаляющимся, то приближающимся голосам, которым вторил лай овчарок, сидящих на цепи у входа.
– Дверь! – Ватрушев взялся за один конец койки. – А ну-ка помогите мне забаррикадировать дверь.
Вдвоем с Валентином Казарновым, высоким и сутулым саратовским парнем, взятым боевиками в плен близ Тандо, они, стараясь не шуметь, подтащили кровать к входной двери. Еще два человека несли следующую.
– Гранатами закидают, – Николай с сожалением посмотрел на окна. Их было четыре в этом продолговатом помещении, в отличие от казарм, они находились на высоте человеческого роста. – Пацаны, встаем под окна. Полетит граната – хватай и бросай обратно. По времени успеваем.
Ватрушев в недоумении посмотрел на генерала: в его лице не было ни радости, ни лихорадочной суетливости, охватившей других заложников.
– Товарищ генерал...
Зубахин тяжело поднял обескровленное лицо и обреченным голосом обронил:
– Отстаньте от меня...
И снова уставился в пол, который содрогнулся от очередного взрыва.
– Ё... – выругался Казарнов, – чего ж мы не смотрим-то?
Одни привставая на цыпочки, другие стоя на табуретах осторожно вглядывались в пыльные стекла. Весь горизонт на западе скрывала дымовая завеса. Да еще прибавилось с юго-западной стороны.
– Штаб рванули, – возбужденно выговорил быстро пришедший в норму Андрей. – Вон-вон! – неосторожно выкрикнул он, показывая пальцем. – Я вижу их. Ну точно, наша десантура.
Те, кого он увидел, несли в рюкзаках НД, чтобы снести этот склад и выйти к следующему, ставшему для боевиков стратегически важным объектом. Это была группа лейтенанта Найденова.
К встрече диверсантов готовились шестеро арабов, рассредоточившиеся по двум сторонам здания и занявшие выгодные для ведения прицельного огня позиции. Наемники были вооружены 5,45-миллиметровыми «АКС74у», оружием с энергетически мощным патроном, большим разбросом и нагреванием, однако вполне пригодным для ближнего боя.
Пленники совсем забыли про своих охранников, про гранаты, которые могут полететь в окно, мысленно они словно подгоняли десантников, приближая момент своего освобождения. Но никто не решался дать знать о себе – выбить окно или просто закричать. Боялись, что тогда арабы уж точно угостят «лимонками».
И они ждали освобождения.
И генерал Зубахин ждал. Наконец-то он увидит людей, которые по его вине изощренно были втянуты в его же грязные дела; которые все же решились провести диверсионный акт, руководствуясь неизвестно чем. Наконец-то пленники узнают, кому подавали воду и уважительно называли отцом.
Что дальше? «Суди, народ»?
Генерал плохо разбирался в людях. Единственное наказание, которое грозило ему от пленных пацанов, – это двадцать три плевка в его морду.
* * *
Давлатов прикинул, сколько в его распоряжении боевиков, получилось около сорока. Если приплюсовать шестьдесят-семьдесят воинов Джафаля да шестерых наемников-арабов, засевших у центрального склада, выходила сотня с гаком. И эта сотня с каждой секундой приходила в себя. Кроме бледного как смерть Тамаза Аширова и двух иорданцев, остальные, включая самого Индуса, были вооружены автоматами. У каждого как минимум по два рожка, как обычно, скрепленных между собой изоляционной лентой, а у отступивших сюда караульных по четыре магазина.
Давлатов не стал соединяться с арабами у центрального склада, у тех была выгодная позиция, а вместе они выступали сейчас подобием широкого фронта. Даже эта шестерка была способна сдержать пыл рвущейся к столовой группы диверсантов.
Для своего отряда Индус поставил определенную задачу: не дать прорваться к складу группам диверсантов с юга и с запада. Эти две группы, рассеивая и отвлекая каждая на себя определенную часть боевиков, медленно, но верно, клином сходились к южному складу. Можно, конечно, было отступить за «колючку», но это значило покрыть себя позором, к которому неминуемо приплюсуется бесславное бегство из штаба.
По рации Давлатов связался с Мустафой:
– Джафаль, держи столовую. Не дай им обойти нас с севера. Их там человек шесть-семь, не больше. Разбей свой отряд и возьми русских в клещи. Убей их, Джафаль! Потом выходи к мечети и прижимай к нам остальных.
* * *
Этот склад находился чуть впереди других, и если бы удалось рвануть его, волна докатилась бы до следующих, выбила боевиков из-за укрытий, покалечила обломками и посеяла бы среди них очередную порцию паники.
Быстро и удачно тройка Найденова миновала опасный открытый участок. Им помог отряд Марковцева, намеренно сместившийся к северу. Группа Скумбатова при этом осталась один на один со следующим объектом – медсанчастью со стационаром. Есть там кто или нет, но Злодей в очередной раз проделал привычный маневр с НД, подорвав госпиталь боевиков и освободив своего одноглазого командира от последней в его рюкзаке мины. Теперь в группе осталось две, и обе за спиной у Злодея.
Чернов представлял из себя живую бомбу, которая могла взорваться от шальной пули, угоди она ему в рюкзак. Таким же взрывоопасными были Скутер, Подкова и Муха. Они рисковали больше всех: минировали здания и сами являлись живыми бомбами. И тут не было противоречия: в случае гибели бойца во время закладки мины по нему должны были открыть огонь свои же.
* * *
«Рискует Максимыч», – благодарно подумал о старшем товарище Пантера. Пантюхин чувствовал особое к себе отношение Сергея Марковцева, кое-какое объяснение Михаил получил из внезапно оборванной Сергеем фразы: «А я всегда хотел сына...» Видно, взаправду что-то не так сложилось в жизни подполковника.
Пантера издали приметил неплохое укрытие и, первым достигнув угла столовой, залег за бетонным, словно для него приготовленным фундаментным блоком. Тот отстоял от угла на метр с небольшим и подходил по высоте, чтобы лежа вести из-за него прицельный огонь.
Неистовый Скутер по ходу движения вдоль стены бросал в окна гранаты и посылал внутрь короткие автоматные очереди. Столовую, крайний к северу объект, пока не подрывали, ее диверсанты должны были использовать при отходе с базы. Вот тогда-то это длинное здание взлетит на воздух, а они получат столь необходимые дополнительные минуты.