Выстрел из оружия с глушителем не теряет свойства создавать вокруг небольшого и резкого давления, когда уши чуть-чуть закладывает и хочется сглотнуть, ощутив во рту и за ушами освобождающее, пощелкивание.
Марк выстрелил от порога, по привычке чуть приоткрывая губы и целясь в правое плечо Будникова. Сближаясь с ним, отключил его вторую руку. Этими действиями он избавил и полковника, и себя от длинных представлений и угроз.
– Где Мячин? – задал Сергей первый вопрос.
Молчание.
– Не знаешь такого?
И снова тишина, нарушаемая лишь шумным прерывистым дыханием хозяина кабинета и слабыми стонами через нос.
Марк приблизился вплотную к столу, взвел курок “вальтера” и приставил ствол к голове полковника.
– Я считаю до пяти, – предупредил он. – Начали. Один.
Стонать в полный голос раненому мешало отверстие диаметром в семь с небольшим миллиметров. Он не видел его, но мог еще увидеть любимый калибр подполковника Марковцева, глянув на себя в зеркало. Оно наверняка отпечатается на лбу, будет выглядеть выпуклым кровоподтеком, засосом, ибо нажимал Марк сильно, а Геннадий Алексеевич невольно, по-бычьи склонив голову, оказывал сопротивление. Подайся он назад, и пуля догонит его – так ему казалось. Он будто тормозил вылет пули или надеялся, что завихрения пороховых газов в каналах глушителя прихватят с собой податливый и горячий кусочек свинца.
– Два.
Мочевой пузырь Будникова опорожнился с невероятной быстротой, словно обладал гигантским каналом в те же неполные восемь миллиметров. Наверное, и кровь такая же горячая, обжигающая... Почему наверное? Она горячая, обжигает руки, подбирается к пальцам и скоро упадет на ковровое покрытие.
– Три, – отсчитывал Марк секунду за две. – Четыре.
На расстоянии казалось, чекист страдает косоглазием. Он скосил глаза и видел нечеткое изображение двух предохранительных скоб пистолета, двух указательных пальцев киллера. Они не лежали на спусковом крючке, а профессионально-пугающе вытянулись вперед, еще раз предупреждали и указывали. Когда истечет время, не затекший от напряжения палец легко и молниеносно согнется.
– Пять. – Сергей надавил еще сильнее, и его палец скользнул по предохранительной скобе...
– Что вы хотите узнать? – заговорил полковник в перерыве между пульсирующими приступами нестерпимой боли. – Я могу ответить.
– Мне нужен адрес, где в данное время находится Мячин. Ну?
– Хорошо...
Все оказалось проще, чем предполагал Марк. Пятый член преступной группировки находился сейчас в строительной конторе Будникова, находящейся на той же Болотниковской улице, на первом техническом этаже высотки, где сам хозяин появлялся редко. Пока шел развал дела по подрывникам, Мячин делал два дела: лишний раз не показывался на глаза и сторожил контору своего знакомого.
– Кто, кроме него, находится сейчас в конторе? – спросил Марковцев.
– Никого.
– Вход в здание по пропускам?
– Нет, свободный.
Сергей задал Будникову еще несколько коротких вопросов и выслушал такие же лаконичные ответы. Еще минута, и бывший полковник рухнул бы на пол самостоятельно.
Находясь от него сбоку, Марк бросил короткий взгляд на секретаршу:
– Который час?
Она опустила глаза на наручные часы... Сергей в это время выстрелил Будникову в висок и снова вперил немигающий взгляд в девушку.
– Меня ты не видела, – прогнусавил он, ибо ватные шарики в носу не давали даже нормально дышать. – Пропуск выписала по приказу начальника. Не слышала ни одного имени. Тебя вообще не было в офисе. Закрывай контору и вали домой, поняла? Когда надумаешь звонить в милицию, помни: очень скоро кто-то другой позвонит и сообщит о местонахождении твоего трупа.
Секретарша, готовая в любую минуту потерять сознание, несколько раз кивнула.
– Распишись на пропуске. – Сергей привел ее в чувство, несильно хлопнув по щеке. – И поставь время.
Марковцев, вручив пропуск охраннику, в спокойном темпе прошел вестибюль. Оказавшись на улице, он направился по указанному Будниковым адресу. Миновав турникет и даже не глянув на пожилого вахтера, занятого прочтением газеты, свернул в коридор и прикидывал размеры помещений. Когда шагнул за дверь строительной конторы, удивился холлу, походившему на небольшой зал ожидания, в центре которого стоял бильярдный стол. С кием в перепачканной мелом руке Сергея встретил чуть ожиревший атлет среднего возраста и небольшого роста.
Марковцев успел оглядеться. В конце холла виднелась еще одна дверь, обитая рейкой. Марк не одобрил вкус несостоявшегося строителя – как в бане или подъезде. Не хватает разве что номера. Вероятно, за ней кабинет. Вплотную к небольшому столику стояли четыре офисных стула. На столе шахматная доска с несколькими фигурами, показывающими окончание партии обидным линейным матом.
– Вам чего? – спросил Мячин.
– Мне – кого, – поправил его Сергей. – Павел Сергеевич, если не ошибаюсь?
– Да. – Атлет продолжал стоять, покручивая кий в руке.
– Я видел вас на фотографии, которую мне показывал полковник Гришин. Знаете такого? В свое время его отстранили от ведения дела по подрывникам. Он считает – и я ему верю, – что вы заслуживаете пули. Он передает вам привет.
Как и тогда, на платформе железнодорожной станции “Царицыно”, Марк произвел четыре быстрых выстрела. В этот раз расстояние до жертвы позволило ему положить все четыре пули точно в голову.
“Их было пятеро, – переиначил Сергей слова популярной песни. – Их стало четверо”. Оставалось допеть до конца. Пусть теперь Латынин разбирается с безымянным абонентом, который просил за неизвестного же Игоря Михайловича Кормухина. Без этого устранение Будникова и пятого члена подрывников могло бросить тень подозрения на Николая Гришина – хотя версия утечки информации из кабинета начальника управления практически не находила подтверждения. Однако в тот раз на прием к генералу первым с докладом вошел руководитель 6-го отдела управления и пробыл в кабинете не менее получаса. Что важно: он, занятый беседой с адъютантом Латынина в приемной, не прислушивался к телефонному разговору шефа.
Чтобы окончательно запутать следствие, Марк положил на бильярдный стол листок бумаги, несколько листовок разбросал по полу. Точно такие же он оставил и в кабинете Будникова.
То были очень интересные листочки, озаглавленные как “психологическая война” с подзаголовком “Нацбол среди нас” <Выдержки взяты из газеты национал-большевиков “Лимонная кислота”, № з, 2002 год. Орфография и стилистика сохранены>.
“Нацбол никогда не кладет меньше 400 грамм тротила.
Нацбол никогда не улыбается, кроме случаев, когда хочет ввести вас в заблуждение.
В гостях у Нацбола нельзя ни есть, ни пить кофе или чай. Потому что Нацбол может накидать в фарш дохлых мух и тараканов, а также яд.