Спецназовцы экипированы легко, ничего лишнего, что могло бы помешать при передвижениях. Черная униформа – майка с короткими рукавами и брюки, укороченная «разгрузка», точнее, «боевая выкладка», состоящая из пистолетного ремня с отделениями для гранат, подсумков для магазинов, плечевых ремней с компасным подсумком, в котором как раз уместилась рация, чехлом для складной лопаты, уступившей место паре оборонительных «лимонок»; плюс ножевой ремень, крепившийся на бедре.
Мин нет. Зато есть пара «одноразовых шприцов» – гранатометов «муха», с неплохой дозой успокоительного. «Надоедливые «мухи» припасены на случай погони и останутся в машине. Марк мог взять любые мины в Ханкале – типа МОН или специальные, основой которых служит пластит, с замедлителями взрывов и прочими наворотами. Но все они достаточно громоздкие, некоторые тяжелые, а от группы Марковцева требовали в первую очередь маневренность, мобильность. Минимум вооружения компенсировался навыками его бойцов, настоящих силовых разведчиков ГРУ.
Один-Ноль вдруг рассмеялся – не только Марку в голову лезли сравнения, – вспомнив эпизод из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», где бандиты из «Черной кошки» шли на выручку Фокса.
– Сергей, ты у нас Горбатый, – сказал одноглазый диверсант. – Его, кажется, Карпом звали.
– Есть такая рыба – камбала называется, – вставил Найденов.
– Началось, – проворчал Скумбатов. – Лучше бы я молчал. Не говори «как кто», Подкидыш.
Из бойцов выходило напряжение, чтобы новым приступом захлестнуть их, потом снова отпустить. Глотать и выплевывать кипящий адреналин до изнеможения, до боли в руках и спине, боли, которая проявит себя только после завершения операции.
Умело прикуривая, не обнаруживая себя, Один-Ноль пустил сигарету по кругу. Пряча ее в ладони, бойцы словно исполнили одним им ведомый ритуал.
Найденов шел первым, за ним Марк, долговязая фигура старшего лейтенанта Скумбатова замыкала бесшумное шествие. У северо-восточного угла базы диверсанты разделились. Один-Ноль, прежде чем проникнуть на освещенную территорию, штык-ножом, работающим в паре с ножнами как ножницы по резке металла, проделал в металлической сетке ограждения окно, оставляя нетронутыми всего два места на нем – собственно, навесы, одинаково хорошо работающие в обе стороны. Эту работу он проделал привычно и умело, даже при патрулировании, о котором вспоминал Марк, брешь в ограждении заметить было невозможно.
Сергей отметил время на светящемся циферблате: 01.25. Секундные стрелки на часах бойцов диверсионной группы и координатора – капитана Горбунова – работали синхронно. Двадцать минут назад спецназовцы заняли свои места, и скоро командование группой временно перейдет к Горбунову. Даже после удачного снятия часовых помощь Реаниматора может понадобиться. В свои двадцать семь он достаточно опытный командир, а в сфере координации и контроля группы снайперов ему вообще не было равных.
Чуть нервничал Один-Ноль, подогретый сравнением себя с киборгом, которое выдал Подкидыш. Вроде как сам самому себе не принадлежал. Действительно, странное ощущение: смотришь одним-единственным глазом, а картинку в командном пункте принимают двумя. И зря он поделился своими соображениями с Подкидышем: Гриша тотчас «влепил» Скумбатову новую кличку: Один-Полтора. Еще ущербнее, чем Один-Ноль. И когда проверяли связь, по интеркому отчетливо прошел голос Найденова: «Один-Полтора, как слышишь?»
Скумбатов давно привык к шуткам товарища, они никогда не отвлекали, не злили, не веселили, стали частью взаимоотношений. И если бы в наушниках прозвучало имя Скумбатова: «Саня, как слышишь?», то Саня от неожиданности нажал бы на спусковой крючок.
Один-Ноль раскатал шапку-маску до самых бровей, скатка чуть оттопыривала его уши, но не мешала плотно держаться наушнику с микрофоном – система «hands free», «свободные руки», тонкий проводок уходил в подсумок с рацией. Связь – интерком. Пока друг друга могли слушать только три человека, ровно через три минуты к ним присоединится Горбунов, а спустя десять секунд – вклинится въедливый голос Подкидыша и напомнит всем участникам операции, что Реаниматор вернул одноглазому двадцать пять процентов зрения.
Балаган. Сплошь уроды. Кривые, невидимые, неслышимые, бесплотные. Залегли в нескольких десятках метров от своих целей, поводят стволами бесшумных автоматов и в оптику, как сквозь марлю, видят чуть смазанные фигуры часовых.
Скумбатов был обут в стандартные казенные ботинки, к которым привык, исключение составлял Подкидыш, предпочитающий в теплое время года кроссовки. Боезапасы распределены умело и привычно, не мешают во время движения, в любой момент под рукой оказывается нужная вещь; чтобы выхватить автоматический «стечкин», хватит считанных мгновений.
Как и Марковцев в свое время, Скумбатов сейчас переживал волнующее чувство возвращения в родную стихию. Он лежал не шевелясь, а в ушах отчего-то звенел тугой тетивой воздух, под ногами – пара сотен метров пустоты. Мгновения отделяют его от спасительного хлопка парашюта над головой, секунды – до начала боя. И все это действительно стоило целой жизни.
Эфир поглощает интонации, почти всегда (если не сорвешься на крик) голос по радио звучит механически. Порой не определишь, кто на связи. Сейчас же голос Горбунова, прозвучавший наконец в эфире, показался Скумбатову чужим. Может оттого, что Подкидыш нагрузил бредовыми идеями старшего товарища, чьим зрением на какое-то время он собирался поделиться с командиром контроля.
Бред, конечно; но, несмотря на ожидание, выход в эфир Горбунова оказался для Скумбатова неожиданностью. Даже пропало ощущение расстояния до товарищей, которое составляло несколько десятков метров: Один-Ноль непроизвольно повел головой, словно надеялся увидеть рядом Марковцева или Подкидыша.
Для Скумбатова лучший бой – открытый, сегодняшнюю операцию открытой никак не назовешь, плюс давила на психику современная техника; не каждый день тебя ведут в бой по компьютеру. А вдруг он зависнет?
«Вот дерьмо!» – выругался Скумбатов и ответил капитану хриплым шепотом:
– Второй на связи. Слышу хорошо. Главное, ты не подведи, браток, иначе попадем в зарубу.
– Понял, понял тебя, – отозвался в наушнике голос Горбунова.
* * *
Реаниматор улыбнулся, увидев на дисплее дрогнувшие картинки сначала двух камер, передавших на пульт сигнал, потом – третьей, сработавшей чуть с опозданием. Это изображение передавала камера с оптики Скумбатова, который отзывался на позывные «второй», на окно с тем же порядковым номером. «Первый» – Марковцев, «третий» – Найденов. Так легче координировать действия снайперов, которым нужно было лишь запомнить свой номер, ошибки в этом случае исключались. Все просто, как два байта переслать. И вообще, ошибка – это системная функция.
– Третий на связи...
– Понял, понял, – в третий раз повторил Горбунов, вытянув из пачки сигарету. Прикурив и пустив дым в сторону плафона, в спокойном темпе продолжил: – Значит, так, ребята: покажите мне самые светлые цели, которые видите. Потом – самые темные. Я кое-что отхачу... «Второй», успокойся, картинка дрожит. Пил вчера?.. Ага, вижу, что нет. Ега больше не егит. Молодца... По-прежнему хорошо слышишь меня?