Ближе к подножию снег делался все глубже, пока не дошел Кэлу до пояса. Он уже не столько шел, сколько плыл в нем. Зато когда он двинулся через поле к холму, ноющая боль от мороза начала утихать, ее сменило благословенное онемение. Где-то на середине пути из пальцев выскользнул врученный Глюком пакет, и этот факт был едва отмечен его сузившимся сознанием. Мысли блуждали и сводились к одной: как уютен этот снег, через который он продирается. Может быть, стоит на время остановиться и прилечь на эту девственно чистую перину. Голова тяжелела с каждым мигом, а снег манил, он был такой уютный… Ну что тут плохого, если он ляжет и немного отдохнет, наберется сил? Но какими бы ленивыми ни сделались мысли, Кэл не настолько потерялся, чтобы не понимать: сон на снегу убьет его. Если он остановится сейчас, он остановится навсегда.
Он добрался до подножия Лучезарного холма, валясь с ног, но собрался и заставил себя подняться по склону, шаг за шагом. Склон был длиннее, чем у предыдущего холма, зато не такой крутой. Кэл уже не мог думать о том, что ждет его на другой стороне холма; все усилия уходили на то, чтобы заставлять себя двигаться. В нескольких ярдах от вершины он поднял голову в смутной надежде увидеть звезды. Но их закрыли тучи, и небеса снова готовились разразиться снегом.
Еще два шага, и Кэл достиг вершины, оглядел местность вокруг холма. И ничего не увидел. В поле зрения не было ни единого признака, напоминающего какое-то укрытие, пусть самое примитивное. Только заметенные снегом поля и снова поля до самого горизонта, пустые и молчаливые. Он был совершенно один.
Если бы у Кэла оставались силы, он бы заплакал. Но вместо этого он позволил усталости взять над собой верх и упал на снег. Он все равно не сумел бы проделать обратный путь до машины, даже если бы знал, куда идти. Тот самый убийственный сон, который он гнал от себя, навалился на него.
Но когда его веки уже слипались, он заметил движение у основания холма — там что-то пронеслось по снегу. Кэл попытался сосредоточиться, не смог, потер руками лицо и посмотрел еще раз. Глаза не подвели его. На белом поле действительно что-то двигалось, какое-то животное.
Неужели это… обезьяна?
Он встал на четвереньки, потом поднялся на ноги, но тут же потерял равновесие и покатился вниз. Земля и небо замелькали перед глазами, сливаясь в одно, пока он катился с холма. Когда он остановился, с головы до ног облепленный снегом, он не сразу понял, где верх, а где низ.
Но когда понял, то увидел, что животное — да-да, это была обезьяна! — удирает от него.
Больше похожий на снеговика, чем на человека, Кэл распрямился и заковылял следом за ней. Куда, ради всего святого, она бежит? Ведь впереди голое поле.
Внезапно обезьяна исчезла. Только что она была перед ним и он преследовал ее, а в следующий миг животное растаяло среди поля, словно забежало в открытую дверь и захлопнуло ее за собой. Кэл остановился, не веря своим несчастным глазам Может быть, обезьяна была каким-то миражом? Или же он просто тронулся умом от холода.
Кэл взглянул на снег. Там остались четкие отпечатки — следы лап на том месте, где резвилась обезьянка. Кэл пошел по следу, и то, о чем говорили его глаза, подтвердилось. Следы резко обрывались в нескольких футах от того места, где он стоял. Дальше лежал чистый нетронутый снег, целые акры снега.
— Ну хорошо, — обратился он к голому полю. — И где же вы?
Он шагнул к той точке, где обезьяна устроила фокус с исчезновением, и снова задал вопрос.
— Пожалуйста, — произнес он, и голос его сорвался, — скажите, где вы?
Конечно, ответа не последовало. Миражи не умеют говорить.
Он уставился на следы и ощутил, что надежда покидает его.
А затем чей-то голос сказал:
— Не стой на морозе.
Он поднял голову. Ни справа, ни слева от него никого не было. Но он услышал дальнейшие указания:
— Два шага вперед. И давай быстрее!
Поддавшись искушению, он сделал, один шаг вперед. А когда собирался сделать второй, из воздуха высунулась рука, крепко схватила его за анорак и втащила его внутрь.
1
По другую сторону занавеса, за который втащили Кэла, оказался лес. Деревья росли так густо, что на земле не было ни снежинки, под ногами лежали мох и лиственная подстилка. Здесь было темно, но неподалеку горел костер, приветливым светом обещая тепло и даже больше. Человек, затянувший его сюда, исчез бесследно. Во всяком случае, Кэл никого не замечал, пока чей-то голос не произнес:
— Ну и кошмарная погода.
Тогда Кэл обернулся и увидел обезьянку Новелло, а также ее спутника, неподвижно стоявшего в паре ярдов от него.
— Это все Смит сделал, — сообщила обезьянка, прислоняясь к Кэлу. — Он протащил тебя сюда. И не позволил им меня ругать.
Человек искоса глянул на обезьяну.
— Он со мной не разговаривает, — сказал Новелло, — потому что я гулял снаружи. Ну, что сделано, то сделано, верно? Может, подойдешь к огню? Тебе бы прилечь, пока совсем не свалился.
— Да, — согласился Кэл, — пожалуй.
Смит пошел вперед, Кэл за ним. Его отупевший мозг до сих пор не мог понять, что с ним сейчас случилось. Хотя семейства загнаны в угол, у них в запасе все-таки остается пара трюков, и благодаря иллюзии этот лес остается невидимым даже с близкого расстояния. Кэла поджидал еще один сюрприз: время года. Ветви деревьев над головой были голыми, под ногами лежал осенний мох, но в воздухе стоял запах весны. Пусть лед сковывает Зачарованный остров от края до края, здесь у него нет власти. Соки растений бурлили, почки набухали, каждая живая клетка готовилась к сладостным трудам. Нежданное тепло вызвало легкую эйфорию, но озябшие конечности не улавливали сигналов мозга. В нескольких шагах от костра его тело потеряло способность поддерживать себя в вертикальном положении. Кэл протянул руки к ближайшему дереву, но дерево отшатнулось от него — или так ему показалось — и он упал вперед.
Но о землю он не ударился. Его подхватили чьи-то руки, и он сдался на их милость. Руки донесли его до благодатного огня и осторожно опустили. Кто-то коснулся его щеки, он отвернулся от костра и увидел, что рядом с ним стоит на коленях Сюзанна, а свет падает на ее лицо.
Он произнес ее имя — во всяком случае, подумал, что произнес. А потом потерял сознание.
2
Однажды он так же закрыл глаза, глядя на нее, а когда пришел в себя, она исчезла. На этот раз ничего подобного не произошло. На этот раз она дожидалась, пока он вынырнет из сна. И не просто дожидалась, а обнимала его, укачивала. Всю одежду, все бумажные поддевки и фотографии с него сняли, а обнаженное тело укрыли одеялом.