Едва выйдя из чащи, зоолог вдруг остановился и сказал:
— А о Горелове мы и забыли! Ведь он нас должен был догнать… Одну минутку, я с ним соединюсь…
На вызов зоолога Горелов ответил, что он сейчас пробирается сквозь чащу макроцистов и держит курс к условленному месту встречи — безыменной скале, которой они дали название «Львиная голова», у крайнего островка из цепи, окаймляющей большой остров Гести.
Горелов просил подождать его там, чтобы дальше пойти вместе: он еще здесь не был ни разу, да и за все десять дней работы у Огненной Земли выходит лишь второй раз и не хотел бы оставаться один.
Островов, отдельных скал и утесов, поднимавшихся над уровнем океана, была здесь такая масса, что многие мореплаватели называют это западное прибрежье Огненной Земли «Млечным Путем». Под водой же, если присоединить и множество усыпавших дно подводных камней и скал, был полный хаос, настоящий лабиринт.
С частыми остановками для сбора организмов прошло не менее двух часов, прежде чем подводные исследователи приблизились к «Львиной голове».
Горелов уже ждал их. Он сидел на небольшом обломке, разбираясь в содержимом своего экскурсионного мешка, и захлопнул его, как только различил фигуры приближающихся к нему товарищей.
— Давайте, друзья мои, разойдемся здесь в разные стороны, чтобы обследовать возможно большее пространство, — предложил зоолог. — Я пойду по направлению к островам Лондондерри, Федор Михайлович — южнее, к бухте Кука, а Скворешня с Павликом — на юг, в лабиринт островков вдоль острова Гести. С таким моряком, как Андрей Васильевич, Павлик не заблудится в этом лабиринте. Сбор здесь же, у этой скалы. В пути не разъединять телефонную связь.
— Я думаю, Арсен Давидович, — с живостью возразил Горелов, — что мы напрасно уменьшаем охватываемую область тем, что соединяем Скворешню с Павликом. Павлик мог бы и один пойти. Он уже такой опытный подводник… Еще в истории с кашалотом он показал себя прямо героем. А в случае каких-либо затруднений он всегда сможет нам пеленговать, и мы его быстро найдем… Не правда ли, Павлик? Ведь ты уже вырос из пеленок…
Он улыбнулся и ласково посмотрел на мальчика. Но Павлика внезапно охватил какой-то необъяснимый страх и почему-то сжалось сердце. Он отвел глаза и промолчал.
— А по-моему, — вмешался Скворешня, — предложение Арсена Давидовича самое правильное. Я ведь только потому и увязался за вами, что Иван Степанович, мой шеф, прекратил уже гидрофизические работы и оставил меня безработным. А в вашей зоологии я ни бельмеса не понимаю. Такого понахватаю вам, что рады не будете! Под руководством же такого опытного зоолога, як оций хлопчик, и я буду полезен.
После некоторого колебания Горелов перестал возражать против предложения зоолога. Все разошлись и через минуту потеряли друг друга в густых зеленоватых сумерках вод.
Оставшись одни, Скворешня и Павлик запустили винты, поднялись на несколько метров над дном и понеслись на восток-юго-восток. Они плыли на трех десятых хода, остерегаясь многочисленных препятствий, смутные силуэты которых то и дело появлялись со всех сторон.
Встречая заросли водорослей, они пробивали их, спустив предохранительные решетки на винты. Через час перед ними возникла непрерывная гранитная стена, границы которой как вверху, так и к северу и югу уходили, теряясь в подводной мгле. Стена была изборождена глубокими морщинами фиордов, бухт, массой больших и малых пещер, гротов, выступами мысов, нагромождениями свалившихся скал и обломков. Все было покрыто водорослями, тянувшимися к поверхности моря или стелющимися по дну: на огромных скалах и их обломках, на валунах и мелких камнях.
Павлик и Скворешня встали на дно. Вокруг них шмыгали разнообразные рыбы, промелькнул тюлень, в испуге бросившийся в сторону; морская выдра с большой рыбой в острых зубах резко взмыла кверху. По дну на водорослевом ковре ползала масса различных иглокожих, крабов, ракообразных.
— Отдать якорь! Приехали, товарищ начальник, — сказал Скворешня.
В увлечении занимательной охотой они долго блуждали по дну, среди хаоса «Млечного Пути», взбирались на отмели, на нагромождения скал, заглядывали в жуткую, полную тайн темноту подводных пещер и гротов.
Наконец мальчик объявил, что он устал и голоден.
— Давайте закусим и отдохнем, Андрей Васильевич, — предложил он. — Обедать мы сегодня не вернемся на подлодку — Арсен Давидович предупредил капитана.
— Знаю, — подтвердил Скворешня. — Ну что же! Глоток горячего какао не помешает.
Павлик случайно поднял глаза кверху. Высоко, у границ луча фонаря, быстро промелькнула длинная тень, отливающая металлически-матовым синим блеском.
— Что бы это было? — спросил себя Павлик вслух. — Должно быть, тюлень. Только узкий какой-то… Жаль, не разглядел.
— Ну, в другой раз увидишь, — равнодушно заметил Скворешня. — Закусывать так закусывать! И у меня аппетит разыгрался. Где бы тут присесть? — оглянулся он вокруг себя.
— Зайдем вот в эту пещеру, Андрей Васильевич, — сказал Павлик, указывая на темнеющий недалеко от них вход. — Осмотрим ее да там же закусим и отдохнем.
— Валяй, ваше благородие!
Над входом в пещеру, словно козырек, нависал небольшой свод, на нем громоздилось несколько огромных скал, густо обросших водорослями. Скворешня и Павлик вступили в пещеру и, держа наготове ультразвуковые пистолеты, настороженно и тщательно осмотрели ее дно и стены. Пещера оказалась очень небольшим гротом, не больше двух метров в глубину. Два луча ярко осветили его. Грот был пуст; по дну и стенам ползали звезды, ежи, голотурии. На дне валялось несколько небольших валунов.
— Ну и чепуха! — сказал Скворешня, подвешивая пистолет к поясу. — А отдохнуть, поглотать какао здесь будет недурно. Садись, хлопчик, располагайся!
Они сняли мешки и сели рядом прямо на песчаное дно, опершись спинами о заднюю стену грота. Было уютно, как в ложе театра. Открыли патронташи, нажали кнопки от термосов и с наслаждением сделали несколько глотков.
— Хорошо! — довольно прогудел Скворешня.
Павлик хотел что-то ответить, но не успел. Глухой грохочущий гул неожиданно потряс стены грота. Перед входом мелькнула в песчаном облаке огромная темная масса и не далее чем в полуметре от вытянутых ног Скворешни ударилась о дно.
Одним прыжком Скворешня очутился на ногах и кинулся к выходу.
Первое мгновение Скворешня в полном замешательстве стоял, не зная, что делать, перед высокой глухой стеной из гранита, плотно закупорившей грот. Потом с криком: «Мы заперты!» — бросился плечом вперед, на стену. С глухим металлическим звоном его отбросило, как мяч, назад. Скворешня стоял оглядываясь, словно ища чего-то. Крутые стены вздымались вокруг — немые, спокойные, равнодушные. Павлик сидел молча в том же положении, в каком его застигла катастрофа, окаменевший, бледный. Его губы что-то невнятно шептали, но Скворешне было не до него.