Около половины седьмого Килиан вернулся в свой номер, где еще витал аромат духов Лизетты, принял ванну и перечитал послание Штюльпнагеля. Разумеется, Килиан принимал участие в официальных мероприятиях в составе парижского командования, но иных причин встречаться с генералом у него никогда не возникало. Напечатанное на машинке письмо было выдержано в учтиво-формальном стиле. Там говорилось, что в ближайшее время его отделу надлежит оказать помощь церкви в проведении ряда мероприятий. Кончалось письмо предложением встретиться со Штюльпнагелем в девять утра в Люксембургском саду, чтобы не упустить погожий денек после затяжной и утомительной зимы.
Затевать подобную переписку не было ровным счетом никаких оснований, и совершенно не требовалось доставлять это письмо нарочным в ресторан. Внезапное предложение Штюльпнагеля встретиться с Килианом в столь странное время в безлюдном месте наверняка как-то связано с вчерашним визитом Мейстера.
Килиан бросил взгляд на часы: начало восьмого. Небо просветлело, в коридоре раздавались шаги и голоса, издалека доносился звон фарфора. В Париже занимался новый день, но перед полковником разворачивалась новая эра.
Сидеть взаперти в отеле стало невыносимо. Килиан вышел на улицу и бесцельно побрел вперед, кружа в районе садов, пока точно в назначенное время не приблизился к знаменитому фонтану Марии Медичи в Люксембургском саду. Почти в ту же минуту он увидел знакомые, точно высеченные из гранита черты Карла-Генриха фон Штюльпнагеля.
– Генерал, рад снова видеть вас, притом в добром здравии.
– Взаимно, полковник Килиан. Рад, что вы пришли. Простите за столь ранний час. Все кафе еще закрыты. Ох уж эти французы!
Килиан улыбнулся.
– Если вы не против, я с удовольствием прогуляюсь в вашем обществе.
– Вот и прекрасно. Приятно вырваться из душных кабинетов, от хлюпающих носами подчиненных. Будем надеяться, весна приведет за собой более здоровые времена.
– Сомневаюсь, генерал. Чтобы изменить Германию, одного только потепления не хватит.
Штюльпнагель пронзил его острым взором, откашлялся и жестом пригласил идти. Мог бы и не беспокоиться – вокруг не было ни души.
– Наши общие друзья сообщили мне, что вам случалось не исполнять приказы.
– Мне больно в этом признаваться, генерал. Я родом из семьи потомственных военных и боюсь, что мое поведение позорит моих славных предков. Если мне позволено будет уточнить, я отказался повиноваться нашему вождю, руководствуясь благом Германии.
Штюльпнагель вздохнул.
– Проклятье! Ведь и я принес ему ту же присягу, что и вы. – Генерал кивком головы указал на Люксембургский дворец, расположенный в центре садов. – Мы с вами плетем заговоры под самым носом люфтваффе.
Несколько мгновений они шли молча.
– Признаться, генерал, в Париже я ощущаю себя ненужным, – не выдержал Килиан.
– Каждому из нас отведена своя роль. Наши соратники выжидают благоприятной возможности. Мы сошлись на том, что она представится летом, в Растенбурге.
– Но почему в Польше? Почему бы не ударить в Берлине?
– Последнее время Гитлер там почти не бывает. Когда не отсиживается в «Вольфсшанце» в Пруссии, то отправляется в Баварию, в замок Бергоф. Но главный приз все-таки Берлин. Захватим его – захватим и всю Европу. Тогда-то и необходимо, чтобы в Париже нашлись такие люди, как мы с вами. Будьте готовы действовать.
– Когда, генерал?
– В июне, возможно – в июле. Придется срочно мобилизовать людей, чтобы уничтожить отряды Гиммлера.
– Уж коли на то пошло, неплохо бы за компанию прикончить и его, – мрачно заметил Килиан.
– Если мы достигнем цели, то второму самому ненавистному человеку в Германии тоже придется умереть.
– А кто войдет в правительство?
– Полковник, со всем уважением, не волнуйтесь об административных вопросах. Мы с вами в этой битве – солдаты. Поверьте, операцию планируют нужные люди.
– Да, генерал.
– В Париже можете доверять подполковнику фон Хофакеру и мне, а больше – никому. Идемте, проводите меня до ворот. – Несколько шагов они прошли в молчании, а потом генерал продолжал, понизив голос: – Как только из Берлина сообщат, что задействован план «Валькирия», мы немедленно свяжемся с вами.
– «Валькирия»? – недоуменно переспросил Килиан.
– Гитлеровские спецотделения особой охраны. Предназначены на случай чрезвычайных ситуаций для сохранения структуры командования. Наши единомышленники планируют использовать «валькирий», чтобы взять в свои руки власть в Берлине и нейтрализовать гиммлеровский сброд, что позволит не только арестовать фашистскую верхушку, но и вывести из строя СС. – Голос генерала понизился до еле слышного шепота. – К тому времени тело Гитлера уже остынет, и мы назначим своего канцлера. Новое правительство начнет переговоры о немедленном прекращении боевых действий. – Дойдя до ворот, генерал остановился. – Вам предстоит взять на себя командование в Париже и создать единую сеть по всей Франции. Помимо гестапо и СС, вам придется иметь дело с местной милицией. Очень на вас в том рассчитываю.
Они пожали друг другу руки. Говорить больше было не о чем. К себе в кабинет Килиан вернулся с блаженной улыбкой на лице.
Ближе к полудню на коммутатор поступил звонок от секретаря криминальной полиции фон Шлейгеля из гестапо. У Килиана перехватило дыхание. Точно дурное предзнаменование какое-то.
– Полковник Килиан?
– Да. Чем могу служить, фон Шлейгель?
– Возможно, это я смогу оказать вам услугу.
– Не очень понимаю, чем гестапо способно помочь в работе с духовенством.
– Ваша работа тут ни при чем, полковник.
Килиан молчал. В висках бешено стучала кровь.
– Полковник? Я в Париже проездом, направляюсь в Аушвиц, один из концентрационных лагерей в Польше, но до меня дошла кое-какая информация, которая может вас заинтересовать.
– Концентрационный лагерь? – Килиан рассмеялся, но без тени веселья. Его мутило при одном упоминании этих лагерей – год назад он выяснил истинное их предназначение, и с тех пор это не давало ему спать по ночам. Еще одна причина, по которой Гитлер должен умереть. – Лагеря меня совершенно не интересуют, – осторожно добавил он. – Вы упомянули услугу?
– Это касается некой особы, в обществе которой вас видели.
В тоне его Килиану послышалось насмешливое лукавство. Презренный тип!
– Назовите уже имя, и дело с концом! У меня нет времени на пляски вокруг да около.
В голосе его собеседника ощущалась гаденькая ухмылка.
– Ее зовут Лизетта Форестье.
Килиан ошеломленно промолчал.
– Надо понимать, вы прекрасно поняли, о ком идет речь? Немного поболтав с Эйхелем, я узнал, что вы выводите ее в свет?