– Я не оставлю тебя, Лизетта. Мы связаны, хотим мы того или нет. Вдобавок я получил приказ от Килиана.
– Так делай, что должен.
Люк смотрел на нее, утратив дар речи.
Она перевела дыхание.
– В этой записке он приглашает меня не в свой кабинет и даже не в отель. Предлагает выпить кофе у реки. Не очень похоже на человека, обеспокоенного какой-то угрозой. Может, ему интересен мой взгляд на случившееся.
Люк нервно расхаживал по комнате. Лизетта решительно сжала губы: ее не переубедить, нечего и пытаться. В Любероне он однажды спросил ее, каково это – жить в Лондоне, под постоянными бомбежками. Она отвечала ему буднично, без тени страха: «Мы каждый день чуточку умираем». Да, те, кто ее завербовал, сделали хороший выбор – одинокая, ни с кем не связанная, ни от кого не зависящая. Идеальный вариант. Она обладала умом и очарованием, способностью вливаться в любое окружение – истинным талантом разведчика. Лизетта умела быть выдержанной и хладнокровной, но Люк полюбил серьезную и романтичную девушку, охваченную радостью на лавандовых полях, наслаждающуюся возможностью снова говорить по-французски и признавшуюся ему, что обожает роман о вспыльчивом влюбленном безумце – Хитклиффе.
Люк понимал: Лизетте важно задание, собственная безопасность ее не волнует. В Л’Иль-сюр-ла-Сорг ею двигал страх, что она не сумеет выполнить миссию, на которую ее отправил Лондон. Вот и теперь ее твердая решимость встретиться завтра с Килианом объяснялась верностью приказу. Уговорить ее выйти из игры возможно только на ее же условиях. Пусть считает, что задание и впрямь очень важно.
– Как ты это проделаешь? – спросил он.
Лизетта разгладила лоб кончиками пальцев.
– Буду откровенна. Расскажу ему о Л’Иль-сюр-ла-Сорг. Если я опережу его и во всем признаюсь, то как ему меня в чем-то подозревать?
– Что ж, это один из вариантов.
Она грустно улыбнулась.
– У меня нет выбора. Знаю, ты бы рад спорить, но, честное слово, бросить все и уйти – очень глупо. Будет выглядеть еще подозрительнее. Ты же и сам понимаешь…
Сейчас Люк ненавидел ее за логичность и рассудительность.
– Ты права, – понурился он.
– Ты согласен? – удивленно спросила Лизетта. Люк едва не рассмеялся. Голос девушки зазвучал нежнее. – Знаешь, вот только что, на миг, суровый партизан исчез, остался только романтичный любитель лаванды, покоривший мое сердце.
Все сопротивление Люка растаяло.
Он протянул руки к возлюбленной.
– Мне невыносима мысль потерять тебя, – прошептал он.
Прошло долгое время, прежде чем Лизетта мягко высвободилась из его объятий.
– Мне надо сохранить ясность мысли. Я любовница Килиана, а ты – приставленный ко мне шпион.
Люк кивнул. Он справится, вынесет эту муку, даст Лизетте прожить эту часть ее жизни так, как она считает нужным. А потом, если они оба выживут, он соберет воедино все разрозненные куски, сложит все заново.
– Adieu, – сказал он. А что тут еще-то скажешь.
Лизетта кивнула.
– Adieu.
Люк поцеловал ее в обе щеки, легонько коснулся поцелуем губ – и шагнул за порог.
Выходя из дома Лизетты, он не знал и не мог знать, что немецкий турист на другой стороне улицы, вроде бы фотографирующий жену на Монмартре, на самом деле навел объектив на Люка. И даже успел сфотографировать его второй раз, на переходе, прежде чем Люк затерялся в сумерках парижского вечера.
На следующий день Килиан ждал Лизетту на мосту Понт-Неф. Еще вчера он стоял тут, гадая, уж не шпионка ли она. Но сегодня, глядя, как она улыбается ему, пробираясь через толпу, он слегка устыдился, что ему это пришло в голову.
Леве подтвердил, что вчера вечером Лизетта вернулась домой одна, поужинала и в восемь часов выключила свет. Утром она отправилась на работу, а во время ланча ненадолго выскочила за покупками.
Выжидая на переходе, она помахала полковнику, и тот не сдержал ответной улыбки. Она так юна, так красива, в равной степени немка и француженка. С какой стати ей работать против него? Нынче утром он осторожно проверил ее, воспользовавшись полезными связями и попросив знакомых о некоторых одолжениях. Несколько телефонных звонков подтвердили историю Лизетты: она жила в Страсбурге, в семнадцать лет осталась сиротой – родители погибли в автокатастрофе. Подняли даже школьные записи. Главным свидетельством благонадежности, разумеется, оставался Вальтер. Нет, Лизетта не сотрудничает с врагом!
Глядя на приближающуюся девушку, Килиан пожалел о вчерашней импульсивной встрече со Штюльпнагелем. Конечно, он поступил правильно – но не разворошил ли тем самым осиное гнездо? Надо было подождать. К сожалению, уже ничего не поделаешь. Что ж, возможно, новый план поможет ему избавиться от тревог.
– Привет, Маркус, – запыхавшись, выдохнула Лизетта. Без тени смущения она обхватила его руками за шею, крепко обняла, три раза поцеловала в щеки и снова прижалась всем телом. – Ты какой-то грустный сегодня.
– Правда? Прости. Я мечтал, как бы было замечательно встретить тебя, когда мне было тридцать.
– Но мне тогда было пятнадцать, – хихикнула девушка. – И я была по уши влюблена в Дидье Бодо, шестнадцатилетнего шахматиста. У меня коленки подкашивались, когда у него челка на глаза падала.
Килиану стало смешно.
– Он бы не сделал тебя счастливой.
Лизетта засмеялась.
– Ты абсолютно прав. Спасибо, что пригласил меня.
– А ты думала, я больше тебя видеть не захочу?
– Ой, что ты! – Она застенчиво улыбнулась. – Такая чудесная погода, да? Совсем уже весна.
– Давай пройдемся. Прогуляемся вдоль Сены.
– Чудесно. – Лизетта продела руку ему под локоть, и они неторопливо зашагали по мосту мимо крохотных букинистических лавок с подержанными книгами на любой вкус.
– Люблю старые книги, – призналась Лизетта.
– В самом деле? Ты слишком юна, рано хоронить себя в пыли древних фолиантов.
– Не гляди на меня свысока. Мне нравятся старинные вещи. Вот ты, например.
Полковник расхохотался.
– Как ты провела эти два дня?
– Скучала по тебе. Это очень плохо, учитывая, что мы едва знакомы?
Он украдкой бросил на нее полный нежности взгляд и покачал головой. Так хотелось сохранить это чувство – слишком долго его мир был погружен в серое.
Они сошли с моста и зашагали по Левому берегу, вниз по течению.
– Ты слыхал поговорку – мол, Левый берег думает, Правый берег тратит? – спросила Лизетта.
– Из-за Сорбонны? – предположил Килиан.
– Да. Тут всегда жили образованные люди – историки, философы, писатели, учителя. Мне нравится на этом берегу. Тут есть душа.