Джип этот расстреляла наша охрана еще днем при попытке прорваться на территорию Посольского района. Охранники действовали без паники и на удивление хладнокровно. Хотя – как знать? – может быть, среди пассажиров джипа были их знакомые, друзья или даже родственники?! Наш комендант заверил, что при малейшем подозрении все приближающиеся к воротам автомобили будут уничтожаться безжалостно, охране приказано по ночам стрелять на малейший шорох. Дай-то бог. Только на все машины Оранжвилля у нас явно не хватит патронов…
Магазинчик напротив разграблен пару часов назад: витрина высажена, сорванная с петель дверь валяется на обочине. В чудом сохранившемся стеклянном фонаре над входом тускло мерцают багровые отблески пожара в соседнем квартале. Слева от входа – огромные мусорные контейнеры, переполненные до краев. Из-под крышек торчат обрывки бумаги, свешиваются ошметки целлофана. Контейнеры эти напоминают пасти огромных всеядных чудовищ. Их никто никуда не увезет: коммунальные службы Оранжвилля прекратили работу навсегда.
За магазинчиком, в темной зелени старых пальм, утопает пятиэтажное здание телефонной станции, сожженной еще в первый день погромов. Сорванная взрывом крыша, пустые глазницы окон, бутылочный блеск раскуроченной вывески… Ловлю себя на мысли, что в огромном бетонном чреве наверняка кто-то есть. Не хочется думать, что эти люди наверняка вооружены и что они в любом момент могут засадить по моей будочке из гранатомета.
Где-то совсем рядом ярко вспыхивает огонь, и желтовато-гнойные отблески зарева сразу же привносят в ночной пейзаж безотчетную тревогу. По стенам то и дело скользят зловещие ломаные силуэты, вырастают до гигантских размеров и сразу же съеживаются. Где-то совсем рядом пронзительно вскрикивает какая-то птица, ритмичный посвист крыльев со свистом прорезает ночную тишину.
Пока, правда, это единственные звуки, которые мне удается различить, – ни выстрелов, ни криков.
Сегодня мне предстоит самое большое испытание за всю мою жизнь: ночное погружение в привычный некогда мир, в одночасье ставший жутким и непредсказуемым. До нашей миссии отсюда – чуть более трех километров. По мнению Джамбо, время незадолго до рассвета – лучшее, чтобы попытаться добраться до миссии. Если гнать что есть сил, не привлекая к себе внимания, успеем минут за пятнадцать…
У нас все готово. Заправленный, отлаженный и заэкранированный фургон стоит у самых ворот. Кроме двух пистолетов и двух помповых ружей, нам дали рации с запасными аккумуляторами, немного галет, консервов и минералки, две канистры бензина и четыре – питьевой воды. Но самое главное – защитные противовирусные костюмы со специальными герметичными масками, отдаленно напоминающими шлемы астронавтов. В этих костюмах мы немного смахиваем на маскарадных героев Хэллоуина. А с ружьями, рациями и пистолетами в кобурах – на персонажей научно-фантастического фильма о захвате Земли злобными марсианами.
А вот и Джамбо Курума. Выглядит он угрожающе: пронзительные белки глаз с кровяными прожилками на иссиня-черном лице, огромные кулаки, помповый «винчестер» за спиной и пистолет в открытой кобуре на поясе. Ни дать ни взять «черная пантера», идейный боец за права чернокожих в Америке середины семидесятых!
– Ну что, мистер Артем, поехали? – предлагает он таким тоном, будто всю жизнь возил меня по ночному Оранжвиллю, зараженному смертоносным вирусом, где каждую секунду можно получить пулю в голову.
– Поехали, Джамбо, – простецки улыбаюсь напарнику. – Ты уже рассчитал дорогу до миссии?
– Ехать по Парадиз-авеню и через железнодорожный переезд слишком опасно, там неподалеку армейские казармы, а военные, по слухам, почти все поголовно превратились в вооруженных бандитов. Говорят, что среди них уже половина инфицированы… А вот если мы сделаем небольшой крюк через приморский парк, а затем проскочим по набережной, то попадем в переулок, откуда до нашей миссии – рукой подать.
Спускаясь во двор вслед за Джамбо, я мысленно просчитываю предложенный маршрут, стараясь отыскать малейшие изъяны, ведь от этого зависят наши жизни!
Хотя что теперь можно просчитать? Ведь обвалившийся дом или сожженный автобус на узкой улочке полностью перечеркивает наши планы!
– А если переулок заблокирован?
– Тогда свернем в Чайна-таун, оттуда до миссии тоже близко, можно проскочить минут за десять. А в случае погони от нее запросто можно оторваться: там целый лабиринт переулков, о которых знают лишь местные китайцы… да еще я.
– В Чайна-тауне огромное количество ресторанчиков, магазинчиков, съестных лавок, оптовых баз и продовольственных складов. Не говоря уже о богатых домах с продуктовыми подвалами, забитыми под завязку, как это и принято у китайцев. Уж если погромщики и будут грабить город – то наверняка начнут именно оттуда.
– Там уже нечего грабить. Я сегодня рассматривал Чайна-таун с крыши через бинокль – все сожжено и разграблено. Правда, не знаю, куда делись местные жители – трупов на улице почти нет.
Джамбо усаживается за руль, но двигатель не заводит. По лицу его видно, что он явно хочет что-то спросить.
– Что ты хочешь узнать?
– Ну, допустим, мы доберемся с тобой до миссии. Допустим, найдем эту лабораторию покойного мистера Сальвадора. Но ведь ты сам говоришь, что даже для изготовления опытной вакцины нужны миллионы долларов, десятки специалистов и множество дорогостоящей техники!
Усаживаюсь рядом и очень мягко, без хлопка, закрываю дверцу.
– То есть ты хочешь узнать, что дальше? А вот что дальше, Джамбо, скажу тебе честно, я и сам не знаю. Но уж лучше попытаться совершить заведомо безрассудный, но честный поступок, чем сидеть и тупо ожидать смерти.
Джамбо проворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель отзывается ровным металлическим шелестом. С плавностью створки ракетной шахты отъезжают в сторону ворота, и наш фургон трогается.
Никогда не был религиозным, но теперь мне почему-то очень хочется перекреститься. Ведь впереди у нас – полная неизвестность. Никто не может сказать, вернемся ли мы когда-нибудь в Посольский квартал…
Наш фургон неторопливо отчаливает от въездных ворот. Фары выключены, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Оборачиваюсь и вижу через заднее стекло, как к освещенным окнам отеля «Хилтон» прильнули десятки знакомых и незнакомых лиц, словно провожая меня и Джамбо в последний путь. Даже не знаю, что страшней: отправляться в путешествие с непредсказуемыми последствиями, или оставаться на месте, со всех сторон окруженным кровожадными безумцами.
Удивительно, как водитель может ориентироваться в почти кромешной тьме. С тем же успехом можно передвигаться в ночной комнате с погашенным светом и наглухо зашторенными окнами. А ведь на улице, примыкающей к Посольскому кварталу, теперь масса сожженных машин, перевернутых мусорных баков и раскрошенных бетонных блоков!
Едем молча. Огромные руки Курумы уверенно лежат на руле. Он то и дело притормаживает и скупыми точными движением направляет микроавтобус от бордюра к осевой, с осевой – на тротуар… Наверное, Джамбо способен видеть в темноте не хуже кошки!