– Сногсшибательной?
Теперь она пожала плечами, довольная, что расшевелила его.
– Мне так показалось. Думаю, о вас там информации было не меньше, но надеюсь, что пресса оставит вас в покое. Вам есть кому помочь?
– С чем?
– Отдать распоряжения. С такой большой семьей, разбросанной по разным местам, это нелегко. Даже не учитывая обстоятельств и того, что обоих родителей нет в стране. Понимаю, что меня это не должно касаться. Но если понадобится, я помогу. Сидеть на телефоне, выполнять приказы: все в этом роде.
Он смотрел в большие темные глаза и видел в них только сострадание.
– Почему вы это предлагаете?
– Простите, это действительно не мое дело.
– Я вовсе не это хотел сказать. Вы так добры… Очень добры!
– Может быть, дело в слежке за окнами или в моей писанине, но у меня есть привычка ставить себя на место других. На вашем месте я была бы ошеломлена. Так что если что-то понадобится, дайте мне знать.
Прежде чем он успел ответить, придумать, что сказать, его телефон зазвонил.
– Простите. Это полиция. Нет, останьтесь, – попросил он, когда она встала. – Пожалуйста.
– Детектив Файн!
Он немного послушал.
– Нет. Я не дома, но могу прийти к вам или… Подождите! – Он зажал микрофон ладонью и отнял телефон от уха. – Лайла, у них что-то есть новое. Копы хотят снова поговорить со мной. Я могу приехать к ним, или они могут приехать сюда. Они сейчас около моего дома. Ищут меня.
– Пусть приезжают сюда. Все в порядке.
Не сводя с нее глаз, он снова поднес телефон к уху.
– Я на квартире Лайлы Эмерсон. Адрес у вас есть. Да, я смогу объяснить, когда приедете, – пообещал он и сунул телефон в карман.
– Им не понравилось, что я здесь и общаюсь с вами. Я отчетливо это слышал.
Лайла с задумчивым видом глотнула вина.
– Теперь они посчитают, что мы знали друг друга раньше, и, возможно, задумали все это и убили вашего брата. А я обеспечила вам алиби. Правда, потом поймут, что это не работает на многих уровнях.
– Не работает?
– Нет, потому что иначе вы не пригласили бы их сюда, к нам. Но более того, я вызвала «девять-один-один» через секунду после падения. Разве это означает кого-то покрывать? Зачем вообще звонить? Почему не позволить позвонить кому-то постороннему? И почему я не сказала, что это ваш брат ее толкнул? Это было бы проще простого. Поэтому, прожевав все это, они просто захотят узнать, с чего это мы вдруг сидим на террасе Килдербрандов и пьем вино. А это вполне резонный вопрос, на который есть резонный ответ.
– Вполне логично.
– Когда пишете роман, без логики не обойтись.
Сострадание, подумал он, в сочетании с логикой и сдобренное тем, что, как ему казалось, было прекрасно отточенным воображением.
– Школьники-оборотни старших классов – это логично?
– В мире, который вы создаете, все должно быть не столько возможно, сколько правдоподобно. В моем мире сочиненные мной оборотни вполне имеют смысл. Что не объясняет, почему я так чертовски нервничаю. Слишком много полиции.
Она встала. Схватила лейку, хотя уже полила цветы.
– Всю свою жизнь я не имела дела с полицией, и теперь все кончено. Я говорю с копами, вы говорите с копами, я говорю с вами, что отделяет меня от них на одно звено. Джули говорит с ними…
– Потому что продала картину Сейдж?
– Что? Нет. Прошлой ночью кто-то вломился в ее квартиру. Скорее всего подростки, больше некому, потому что взяли пару туфель «Маноло Бланик», флакон духов, помаду… Но так или иначе это все равно взлом и вызов полиции. А теперь они придут снова. И я перенасыщаю растения водой.
– Сейчас жарко, так что им не помешает.
Но он взял у нее лейку и отставил подальше.
– Я могу их встретить внизу…
– Нет, я не это хотела сказать. Кроме того, мне нужно поговорить с ними, тем более, что вы заставили меня поверить в невиновность вашего брата. Сварить кофе? У меня есть крекеры «Золотая рыбка». Я могу поставить их на стол. Вообще-то не знаю, что делать. Почему я не охладила чай?
– Это снова реакция на случившееся, – убежденно ответил он. – Думаю, вам следует расслабиться.
Он протянул ей стакан с вином.
– Сейчас зайдем в квартиру и поговорим с копами.
– Верно. Я рада, что вы здесь. Хотя, не будь вас здесь, они не приехали бы сюда. А вот и они, – сказала она, когда зазвонил звонок.
Перестань думать об этом, приказала она себе, подходя к двери.
– Детективы…
Она отступила, чтобы их впустить.
– Мы не знали, что вы знакомы, – начала Файн.
– Мы и не были знакомы… до того.
– Вчера в участке я услышал достаточно, чтобы понять, что это Лайла звонила по номеру «девять-один-один», – пояснил он, садясь в гостиной и ожидая, пока остальные последуют его примеру. – Я догнал ее на выходе и спросил, не согласится ли она поговорить со мной.
Файн окинула Лайлу долгим задумчивым взглядом.
– Вы попросили его прийти сюда?
– Нет. Мы поговорили в кафе напротив полицейского участка. Аш захотел увидеть то место, откуда я наблюдала. Я не увидела в этом ничего плохого, тем более, что Джули его знает.
Уотерстон выгнул брови:
– Джули?
– Моя подруга, Джули Брайант, она директор галереи «Челси Артс», и там выставляются некоторые работы Аша. Я говорила вам о Джули. Я пользуюсь ее адресом.
– Мир тесен.
– Похоже, что так.
– Достаточно тесен, – подхватила Файн. – Мистер Арчер, в квартире жертвы висит ваша картина. Купленная в «Челси Артс».
– Да, мне говорили. Но с жертвой я не был знаком. Многих, кто покупает мои картины, – не знаю. И не сую нос в ваше расследование. Он был моим братом. И я хочу получить ответы. Хочу знать, что произошло. Скажите, что на нем было надето? В какой одежде он был?
– Мистер Арчер, у нас есть вопросы…
– Вы сказали им о том, что увидели? – напористо спросил Аш Лайлу.
– Да, конечно. Вы имеете в виду мелькнувший кулак и темный рукав? Разумеется.
Она помедлила.
– На Оливере не было темной рубашки, верно?
– Вы видели молниеносное движение, – напомнил Уотерстон. – В тускло освещенной комнате и в бинокль.
– Все верно, но в это мгновение я увидела темный рукав, и если Оливер был не в темной рубашке, значит, не он ее и толкнул. Я должна была увидеть его лицо – с его-то ростом! Но почему я не увидела хотя бы части его лица над ее головой, когда он прижал ее к окну?