Я позвонила нашей соседке, Насте, живущей в коттедже напротив, и попросила выпустить беднягу Снапа, который, должно быть, уже проклинал свою безответственную хозяйку самыми гневными собачьими выражениями.

— Все сделаю, именинница, — пообещала Настя. — Моя малышня будет просто счастлива погулять с собакой.

Я улыбнулась. Соседские дети, как и Даринка, обожают Снапа, катаются на нем верхом, таскают за уши и за хвост. Снапуня всегда стоически переносит подобные знаки внимания. Мы хорошо сделали с соседями, что оставили друг у друга ключи от наших домов. Здорово выручает вот в таких ситуациях, когда застреваешь в городе.

Попрощавшись с Настей, я завела двигатель, собираясь заехать за дочкой и вернуться в деревню. Но мой телефон зазвонил, на экране появилась фотка сурово нахмурившего брови Седова. И я очень обрадовалась. Действительно, себе я уже весь мозг с этими отпечатками на статуэтке сломала. Так пусть же мой приятель присоединится к этому увлекательному процессу!

— У меня не галлюцинации, это действительно ты и твоя «Тойота», — констатировал мой приятель, и я завертела головой по сторонам.

Действительно, так и есть — на противоположной стороне улицы стоит Вовкин «Форд» с выключенными фарами.

Через пару минут я сидела в машине Седова и активно жаловалась на жизнь.

— Как неудачно я к коллегам заехал, тут снова ты, и у тебя, как всегда, неприятности, — улыбнулся Володя, но его лицо сразу же стало серьезным. — А вообще, я удивлен, что этот эксперт-криминалист Сергей Казько опять работает. — Я вопросительно посмотрела на Володю, и он пояснил: — Да мутный он тип, твой Казько. Пару лет назад его выгоняли. Поймали на какой-то левой экспертизе за большие деньги, но к ответственности привлекать не стали. Он там кого-то отмазывал — с очень крутыми связями. Поэтому его просто уволили, без скандала, но все свои знали: сомнительная история. Да уж, такой контингент, с гнильцой, похоже, не тонет.

— Так, может, ему кто-то заплатил, чтобы он нашел на статуэтке именно мои пальцы? — осенило вдруг меня.

На лице Седова появилось скептическое выражение:

— А доказательства? Если твоих «пальцев» на статуэтке нет — как он потом выкручиваться будет? Хотя ладно, что мы тут гадаем на кофейной гуще. Поехали к нему, и все выясним. Скоро он нам все расскажет как миленький.

Пока Седов выяснял адрес, я пыталась обдумать, как мы будем разговаривать с экспертом. Козырей на руках фактически нет. Если он сознательно меня топит — то чем мы его прижмем, чтобы он раскололся? Володя — лицо процессуальное, руки распускать очень уж активно не сможет. От меня тоже пользы ноль…

Впрочем, никаких аргументов для беседы не понадобилось.

Когда мы с Седовым нашли эксперта, к разговорам он был уже не расположен. Потому что накануне нашего появления к криминалисту Казько, направлявшемуся в свой подъезд, кто-то подкрался сзади, накинул ему на шею удавку и ловко придушил, а потом оттащил тело с дорожки.

Володя первым заметил лежащий за припорошенным снегом кустом труп. Пока он звонил в полицию, я попыталась нащупать пульс на руке Казько. Мне все казалось, что Седов ошибся и мужчина до сих пор еще жив — слишком естественным выглядело его лицо, несмотря на изуродовавший шею узкий красный шрам (или странгуляционную борозду, как называют его судебные медики). Однако пульса не было. Рука оказалась теплой. Похоже, все произошло буквально за пару минут до нашего появления…

— Скоро приедет следственно-оперативная группа. — Седов приблизился и с тоской посмотрел на труп Казько. — Тебя, Вронская, вообще из дома выпускать нельзя. Где ни появишься — там уже трупак лежит.

— Читаешь мои мысли. Слушай, может, нам надо было того?.. Ну, сделать вид, что нас тут не стояло?

— Да по мобильникам бы нас на следующий же день просчитали. И что бы мы тогда сказали? Это уже статья, мать.

— А сейчас мне что говорить? Приедет Миронов, он мне как раз до этого рассказал об отпечатках… Получается, у меня был мотив.

— Слышишь, мотив, — Володя легонько хлопнул меня по плечу, — не вешай нос. В конце концов, ты тут оказалась вместе со мной, а следователь — самый надежный свидетель. В таких вот скользких ситуациях показания сотрудников правоохранительных органов принимаются во внимание. Так что вопросами тебя потерзают. Но потом ты вернешься домой, а не в ИВС. Успокойся. Нервные клетки, сама знаешь…

Глава 3

1883–1900, Москва, Анри Брокар

— Брокар приехал! Брокар тут! — вопил мальчишка, несясь по улице с антикварными лавками.

Анри, рассматривавший старинный брегет, усмехнулся.

У антикваров его давно знают. Сначала скупал он фламандцев, потом стал брать и старинные подсвечники, статуэтки. Дальше — больше: комоды, кресла, гарнитуры. Иногда заплатишь кучу денег, а приобретешь сущую ерунду. А порой за пару копеек завладеешь настоящим сокровищем. Как было, например, с той прокопченной доской — то ли икона, то ли еще что, на темной поверхности не разобрать ничего. Вдобавок, доска и раскололась пополам — Анри случайно сел на нее в повозке. А дома отмыл — и вышло, что сам неподражаемый Дюрер задаром достался!

— Беру, дивные часы, — решил насчет брегета Брокар, доставая деньги.

Не прошло и получаса, как он также приобрел инкрустированную малахитом вазу, а еще старинную шкатулку, искусной работы трость с набалдашником из слоновой кости и, разумеется, пару картин.

Покупки доставили Анри неимоверное удовольствие.

Конечно же, он знал: торговцы обманывают его, берут втридорога.

Стоит ему только приехать к ним — весть разносится быстро, и цены сразу же вырастают. А других покупателей антиквары стращают: «Берите, а то скоро у нас Брокар появится — и боле вы такой замечательной вещички приобрести уже не сможете».

Но в тот момент, когда Анри рассматривал старинные вещи, он был так счастлив, что это стоило любых денег.

Средства у него имелись, причем значительные.

А вот счастья — во всяком случае, полного счастья, того, о котором мечталось, — вот его-то обрести не удалось.

Роскошные антикварные вещи, дорогие и изысканные — они заменяли для Анри именно счастье, к которому он стремился и которое так и не смог получить.

Это была его месть? Его отчаяние? Или, может, облегчение?..

Зайдя домой, Анри попытался не раздеваясь пройти в свою мастерскую и сложить купленные вещи там. Однако Шарлотта, обладавшая невероятно острым слухом, выбежала из гостиной. И с досадой нахмурилась:

— О, Анри! Ты опять?! Опять накупил всякой всячины! В нашем доме скоро будет не развернуться!

Брокар виновато молчал.

Разумеется, Шарлотта права. Он покупает слишком много. Антикварными вещами забиты и гостиная, и спальня, и даже детские.