Сзади были крики, рассерженный вой воинов и стук окостеневших подошв. Жало бежал, вытянув вперед руку с копьем, угадывая нависший камень или трещину, и иногда, не поворачивая головы, говорил о них Речке, потому что Речка была слабее и бежала, доверяясь ему.
Преследователи не отставали. Они тоже знали эту пещеру, знали ее куда лучше беглецов, они были рассержены и должны были догнать, потому что в ином случае их ждал гнев Старшего. И они боялись его гнева.
Был большой зал с камнями, вылезающими из пола, и камнями, подобно сосулькам свисающими сверху. Воины настигали беглецов.
— Скоро мы выйдем? — спросила Речка. — Я устала. Я скоро упаду.
Жало понял, что не добежать. Догонят. Он свернул в сторону, в неизвестную темноту, забежал за большую глыбу и упал навзничь. Речка опустилась рядом.
— Мы отдохнем?
— Теперь молчи, — прошептал Жало. — Совсем молчи. Не дыши.
Топот и крики были так близко, что Жало с трудом удерживал себя, чтобы не метнуться дальше, вглубь, куда угодно, лишь бы подальше от смерти, от страшных воинов. Он прижался к земле и придавил рукой Речку, которая вздрагивала, задыхалась и пыталась вскочить.
— Тише, — молил он беззвучно. — Тише.
Шаги пронеслись совсем близко, прерывистое дыхание, хрип и крики, несущие смерть.
Потом стало тише.
— Мы будем ждать? — спросила Речка, приподняв голову.
— Немного, — ответил Жало. — Они вернутся и будут искать нас.
— А мы?
— Мы отдохнем и будем ползти к выходу. Но не главным путем, а здесь, среди камней. Ты помнишь, сколько бежало воинов?
— Нет. Много.
— Может, шесть. Может, семь. Надо знать. Мы будем бежать потом узкой пещерой. Если не все вернутся, мы попадем между ними.
— Ты убьешь их, Жало?
— Если один- может быть, убью. Если два- они убьют меня.
Жало устал, ему хотелось прижаться к Речке и заснуть.
— Ты великий охотник, Жало, — сказала Речка.
В отдаленных, глухих криках была растерянность.
— Жало, — произнесла Речка. — А может, мы побежим обратно, пока они там? И спрячемся в деревне.
— Нельзя, — ответил Жало. — Там Старший. И другие воины.
— Тогда не будем ждать. Они вынюхают нас. Ты слышишь, течет вода? Пойдем по воде. Она смоет следы.
— А если вода глубокая?
— Нельзя ждать.
— Погоди. Сейчас они пробегут назад, и тогда мы пойдем.
Они говорили тихо, совсем тихо. Но пещера разносила даже шепот, и Старший, бежавший по следам воинов, бежавший молча, потому что по крикам впереди уже понял, что воины потеряли след, заглядывавший в закоулки и трещины, крадущийся на цыпочках, — Старший услышал шепот и подобрался совсем близко, прежде чем Жало учуял его запах. Слишком близко…
— Стой, — сказал Старший тихо. — Ты не знаешь пути в темноте. Тебе некуда бежать.
Старший мог бы позвать воинов. Вместо этого говорил тихо. Он был осторожен. Стоял в десятке шагов от беглецов, за камнем. Он точно знал, где они, — их выдавал запах и тепло тел. Никто в племени не чувствовал так тепло живых тел, как Старший. Он мог бы стать великим охотником.
Копье ударилось о камень, сломалось, и Старший, выйдя вперед, наступил на древко.
— Жало, ты больше ничего не сможешь сделать. Иди сюда. И пусть Речка идет впереди. Духи злы.
— Не ходи, Жало, — сказала Речка.
— Но духи и великодушны, — продолжал Старший, будто не слышал слов Речки. — Они могут простить тебя. Я не знаю.
Голоса воинов приближались. Они шли обратно, заглядывая в ответвления пещеры, перекликаясь.
— Если ты пойдешь сам, — предложил Старший, — я проведу тебя обратно и запру. И вы будете ждать решения духов. Если придут воины, они тебя убьют. Они злы, и я не смогу остановить их. Ты знаешь. Иди.
— Не ходи, Жало, — молила Речка.
Жало змеей, на животе, пополз навстречу размеренному тихому голосу Старшего. Еще немного, и можно будет прыгнуть и…
Старший услышал, почуял, отступил на шаг в сторону, и Жало не смог ударить его, как хотел. Он упал рядом, вцепившись в жесткую шерсть Старшего, и с минуту было слышно лишь дыхание врагов, скрип зубов и шуршание подошв по камням. Речка бросилась на помощь, но никак не могла разобрать в темноте, где же горло Старшего. И тут Старший закричал, хрипло, как зверь, и крик его, путаясь в камнях среди скал, заполнил всю пещеру.
Воины были уже близко. Когда они навалились на беглецов, то не решились пустить в ход копья, чтобы не ранить Старшего- казалось, что громадный мохнатый зверь обхватил их тысячью лап и когтей. Жало отпустил Старшего, разбросал лапы воинов и прыгнул на сталагмит. Он остановился на мгновение — сзади копошились тела, визжала Речка. Жало колебался- что делать. И Речка угадала его мысли.
— Беги, — крикнула она. — Беги! Скорее беги к реке!
И Жало послушно побежал вдоль пещеры, и его подгонял крик Речки.
Крик стих, лишь отдаленное рычание воинов и невнятные слова Старшего неслись по пещере…
Павлыш снова вышел на площадку перед пещерой. Куда провалились все воины? Снова ушли в подземелье? Может быть, другое племя напало на них? Нет, вернее всего, что-то неладное с пленниками. Но соваться самому в черную пещеру, где воины, наверное, знают все закоулки…
Павлыш заглянул в комнату Старшего. Надо же попасть в столь нелепое положение. В конце концов, логика требует, чтобы ты, Слава, оставил в покое этих существ. Если заняться спасением окружающих, можно добиться прямо противоположных результатов. Не вернуться ли тебе, судовой лекарь, к исполнению своих обязанностей? Но ребят жалко- парня с девушкой. Иногда так хочется руководствоваться своими ненадежными симпатиями и антипатиями!
Павлыш вошел в комнату Старшего и уселся на шкуру. Здесь было совсем тихо и не донимали мухи- огромные зеленокрылые насекомые, с разлету бившиеся о забрало шлема.
Сидеть в пещере вождя или главного жреца- кто их здесь разберет! — было нелепо. Конкистадору пристало преодолевать пустыни и джунгли, забираться в крайнем случае в горы или что-то переплывать. Но сидеть в чужой пустой пещере и ждать, когда о тебе вспомнят, для конкистадора невыносимо.
В объемистых справочниках по проблемам контакта, где предусмотрено абсолютно все, есть ли параграф: что делать, если о тебе забыли дикие хозяева, которые должны трепетать перед тобой либо выказывать гневное недоверие?
Может, сходить на «Компас», справиться у компьютера, а потом вернуться — к этому времени Старший как раз придет домой и спросит: «А ты что здесь делаешь, грозный пришелец?»
Павлыш улыбнулся своим мыслям.
Он поднял голову.