— А у меня есть фургоны и средства, необходимые для разработки найденных месторождений, — настойчиво продолжал Ральф. — Гарри, ты пришелся мне по душе, я думаю, мы сработаемся. Начнем с шахт Харкнесса, а потом… Кто знает, может, всю страну перероем.
Гарри попытался что-то сказать, но Ральф остановил его, положив ладонь ему на плечо.
— Этот континент набит сокровищами. Алмазы Кимберли и рядом золото Витватерсранда — кто бы мог подумать?
— Ральф! Я уже работаю на мистера Родса, — покачал головой Гарри.
Ральф вздохнул и долго смотрел в огонь, не говоря ни слова. Потом он вновь разжег погасший окурок и принялся спорить и уговаривать, приводя разумные и убедительные доводы. Через час, заворачиваясь в одеяло, он повторил свое предложение.
— Под началом Родса ты никогда не станешь сам себе хозяином, так и будешь мальчиком на побегушках.
— Ральф, ты ведь и сам на него работаешь.
— Я работаю по контракту: сам несу потери и сам получаю прибыль. Душу я ему не продавал.
— А я продал, стало быть, — хмыкнул Гарри.
— Гарри, присоединяйся ко мне: узнаешь, каково играть собственными картами, просчитывать свои шансы и отдавать приказы, а не подчиняться им. Жизнь — это игра, и играть в нее можно только одним способом — на полную катушку.
— Я — человек Родса.
— Придет время, и мы вернемся к этому разговору. — Ральф натянул одеяло на голову, и через несколько минут его дыхание стало мерным и глубоким.
Утром Гарри принялся ставить пирамидки из камней там, где требовалось пробить шурфы, и Ральф подивился продуманности, с которой инженер размечал местность, чтобы вновь наткнуться на жилу. К полудню Гарри закончил работу. Садясь в седло, Ральф прикинул, что близнецы доберутся из миссии Ками до лагеря дня через два, не раньше.
— Раз уж мы забрались так далеко, то не проехать ли нам на восток перед возвращением в лагерь? — предложил он. — Кто знает, что нам попадется на пути — вдруг найдем золото или алмазы.
Гарри помедлил в нерешительности.
— Мистер Родс наверняка уехал в Булавайо. Он просидит там как минимум месяц и даже не вспомнит о тебе, — настойчиво уговаривал Ральф.
Гарри задумался, потом на его лице расплылась улыбка — словно у школьника, решившего прогулять уроки ради набега на соседский сад.
— Поехали! — согласился он.
Путники продвигались неторопливо, останавливаясь у каждой речушки, чтобы промыть гальку, взятую со дна стоячих зеленых луж. Замечая коренную породу под речными наносами, они обязательно брали образцы. Они искали норы муравьедов и дикобразов, а также гнезда белых термитов, чтобы посмотреть, какие песчинки и камешки животные вырыли из почвы.
На третий день Гарри заметил:
— Мы нашли с десяток возможных месторождений. Больше всего мне понравились кристаллы бериллия — это верный признак залежей изумрудов.
Чем дальше они продвигались, тем больший азарт охватывал Гарри, но теперь они забрались очень далеко на восток, и даже Ральф понимал, что пора возвращаться. После пяти дней путешествия запасы кофе, сахара и кукурузной муки закончились, да и Кэти уже наверняка волнуется.
Они остановились, бросая последний взгляд на земли, которые пока придется оставить неисследованными.
— Какая красота! — пробормотал Гарри. — Ничего подобного я в жизни не видел. Как называются те холмы?
— Это южная оконечность холмов Матопо.
— Я слышал о них от мистера Родса. Кажется, матабеле считают их священными?
Ральф кивнул.
— Если бы я верил в волшебство… — Он осекся и смущенно хмыкнул. — Странное место эти холмы.
Отблески заката окрасили в розовый цвет гладкие склоны мрачных холмов на горизонте, а легкая дымка облаков, окутывающая вершины, загорелась желтоватой и пепельной красками.
— Где-то там есть потайная пещера, в которой жила колдунья, правившая всеми племенами. В начале войны с Лобенгулой мой отец привел вооруженный отряд и уничтожил ведьму.
— Я слышал эту историю, она уже стала легендой.
— В этой истории все — чистая правда. Говорят… — Ральф замолк, внимательно вглядываясь в высокие башни вершин на горизонте. — Гарри, да ведь это не облака, а дым, — наконец сказал он. — Поселков там нет. Можно предположить лесной пожар, но тогда огонь шел бы широким фронтом.
— Откуда же дым?
— А вот это мы сейчас узнаем, — ответил Ральф и, не давая Гарри возможности запротестовать, пришпорил коня, галопом помчавшись через покрытую сухой травой равнину к высокой гранитной стене, заслонявшей горизонт.
В жидкой тени леукоспермума, в стороне от мужчин, суетившихся возле глиняных печей, сидел жилистый воин племени матабеле. Хотя под слоем мускулов проступали ребра, обожженная до черноты кожа светилась здоровьем, точно шкура ухоженной скаковой лошади. На груди и спине виднелись уродливые зажившие шрамы пулевых ранений.
Он был одет в простую юбку и накидку из выделанной кожи — без перьев, боевых трещоток и шкур животных, указывающих на принадлежность к определенному импи, без пышного головного убора из перьев марабу. Оружия у него тоже не было: белые сожгли длинные щиты из сыромятных шкур и увезли целые фургоны ассегаев, а также забрали ружья «мартини-генри», которые король Лобенгула получил от Британской южноафриканской компании в уплату за концессию на все полезные ископаемые, залегающие под его землями.
Голову мужчины охватывал черный и твердый, как камень, обруч индуны, сделанный из глины и смолы и навсегда вплетенный в волосы. Этот символ власти показывал, что когда-то воин входил в число советников Лобенгулы, последнего короля матабеле. Непритязательный обруч провозглашал принадлежность к королевскому роду Кумало из клана занзи, который вел свою родословную от чистокровных зулусов в Зулуленде, за тысячу миль к югу.
Дедом мужчины был Мзиликази — тот самый Мзиликази, который взбунтовался против тирана Чаки и увел свое племя на север. В этом жутком походе вождь малочисленного племени перебил сотни тысяч людей и превратился в могущественного короля, не уступавшего Чаке силой и жестокостью. Именно Мзиликази, который привел свой народ в эту богатую и прекрасную землю, первым вошел в волшебные холмы и услышал странные голоса Умлимо, избранницы духов, колдуньи и пророчицы Матопо.
Лобенгула, сын Мзиликази, правивший Матабелелендом после смерти старого короля, приходился мужчине родным дядей. Именно Лобенгула оказал ему честь, наградив обручем вождя и поставив во главе отборных боевых отрядов. Но теперь Лобенгула был мертв, а импи молодого индуны погибли от пуль «максимов» на берегу реки Шангани — тех самых «максимов», которые оставили глубокие отметины на его теле.
Вождя звали Базо, что означает «топор», хотя чаще его называли «Бродяга». Он просидел весь день в тени леукоспермума, наблюдая, как кузнецы творят у плавильных печей свои обряды, понятные только посвященным. Кузнецы принадлежали к более древнему племени, происхождение которого было каким-то образом связано с каменными развалинами Великого Зимбабве, населенного ныне лишь призраками.