Тысячи желтых кирпичей лежали длинными рядами под солнцем, однако этого было мало — по расчетам Робин, на одну только церковь понадобится не менее двадцати тысяч. Кроме того, придется нарубить деревьев и подготовить древесину, а через месяц настанет время резать траву для кровли.
Робин выпрямилась и приложила измазанную глиной руку к натруженной пояснице. Прядка седых волос выбилась из-под платка, щека и шея были заляпаны грязью, но ручейки пота смывали ее, пачкая высокий воротник блузки.
Робин смотрела на руины миссии: почерневшие от пожара балки провалились, и сильные ливни превратили стены из необожженного кирпича в бесформенную груду. Придется заново класть стены и возводить над ними крышу, и тем не менее Робин Сент-Джон с огромным удовольствием предвкушала эту тяжелую, утомительную работу, чувствуя себя молодой и полной сил — совсем как тридцать с лишним лет назад, когда впервые ступила на безжалостную землю Африки в качестве врача-миссионера.
— Да будет воля твоя, Господи, — сказала она вслух.
Работавшая рядом девушка-матабеле радостно воскликнула:
— Аминь, Номуса!
Робин улыбнулась ей и склонилась было над формами, но вдруг вздрогнула и, прикрыв глаза ладонью, всмотрелась, потом подобрала юбки и с девичьей легкостью помчалась по тропе.
— Джуба! — закричала она. — Куда ты пропала? Я заждалась твоего возвращения домой!
Джуба поставила на землю увесистый груз, который несла на голове, и, тяжело ступая, поспешила навстречу.
— Номуса! — Со слезами на глазах она прижала подругу к груди. Огромные блестящие капли стекали по щекам, смешиваясь с потом и грязью на лице Робин.
— Да перестань же, глупышка! — ласково пожурила та. — Не то я сама разревусь. Ты только посмотри на себя — кожа да кости! Придется тебя откормить… А это кто с тобой?
Чернокожий мальчик в грязной набедренной повязке застенчиво вышел вперед.
— Это мой внук, Тунгата Зебиве.
— Надо же, как он вырос! Я его и не узнала.
— Номуса, я привела мальчика к тебе, чтобы ты научила его читать и писать.
— Ну, прежде всего следует дать ему приличное имя вместо этого жуткого и варварского. Будем звать твоего внука Гидеон.
— Пусть будет Гидеон, — согласилась Джуба. — Гидеон Кумало. А грамоте ты его научишь?
— Дойдет и до этого, но сейчас у нас слишком много других дел, — решительно заявила Робин. — Пускай Гидеон месит глину вместе с остальными ребятишками, а ты поможешь мне набивать формы. Джуба, нам придется начать сначала и построить все заново.
Я восхищаюсь величием и уединенностью Матопо и хотел бы быть похоронен там, на вершине холма, где я часто бывал и который назвал «Место, откуда виден весь мир». Я хочу, чтобы в скале вырубили могилу и закрыли сверху медной пластиной с надписью «Здесь покоится Сесил Джон Родс».
Согласно завещанию, когда больное сердце перестало биться, мистер Родс вновь отправился в Булавайо по железной дороге, проложенной Ральфом Баллантайном. Вагон-катафалк, в котором стоял гроб, покрывали фиолетовые и черные драпировки. В каждом городе поезд останавливался, и те, кого Родс называл «мои родезийцы», приносили горы венков. В Булавайо гроб поставили на лафет, запряженный черными быками, которые неторопливо затащили его на округлую вершину в холмах Матопо, выбранную Родсом.
Над открытым склепом возвышался подъемник, вокруг собрались люди: элегантные джентльмены, офицеры Й военной форме, дамы с черными лентами на шляпах. За ними простиралось море полуобнаженных черных тел: двадцать тысяч матабеле пришли на погребение во главе с индунами, когда-то встретившими Родса возле этого самого холма для мирных переговоров, — Ганданг, Бабиаан и Сомабула стали глубокими стариками.
Возле могилы стояли люди, сменившие вождей у власти: управляющие компанией Милтон и Лоули, а также члены первого Совета Родезии. Среди них был и Ральф Баллантайн с юной женой.
С выражением печали на лице Ральф наблюдал, как гроб на цепях опустили в склеп. Епископ зачитал вслух написанное Редьярдом Киплингом стихотворение:
Он кинул свой прощальный взор
На цепь минувших лет,
Через гранит, через простор,
Что солнцем перегрет.
Отвагою души горя,
Герой рассеял тьму,
Тропу на север проторя
Народу своему [10] .
Тяжелую медную пластину уложили на место. Ганданг сделал шаг вперед и поднял руку.
— Отец умер! — прокричал он.
В ответ раздался дружный хор голосов, слившихся воедино, точно громовой удар тропической бури:
— Байете! Байете!
Матабеле впервые приветствовали белого человека как короля.
Медленно, словно нехотя, толпа стала расходиться. Матабеле, будто дым, растворились в ущельях своих священных холмов, а белые пошли по тропе, ведущей к подножию холма. Ральф помог Элизабет спуститься по неровному склону.
— Покойник был мошенником, а ты по нему слезы льешь! — поддразнил он жену.
— Я так растрогалась, — ответила она, вытирая глаза. — Когда Ганданг это сделал…
— Да уж. Родс всех умудрился вокруг пальца обвести, включая тех, кого сделал рабами. Черт побери, хорошо, что его похоронили в скале, закрыв склеп крышкой, — не то он бы в последний момент обманул самого дьявола и выскочил из могилы!
Ральф вывел жену из потока людей, спускавшихся по тропе.
— Я велел Исази поставить коляску за холмом, чтобы нас в толкучке не задавили.
Лишайники раскрасили гранит под ногами в ярко-оранжевый цвет. Ящерки разбегались, прятались в трещинах и сердито смотрели оттуда на непрошеных гостей, раздувая горло и выставив шипы на уродливых синих головах.
Ральф помедлил на нижнем склоне, где изломанная ветрами брахистегия чудом держалась в одной из трещин, и посмотрел на вершину.
— Он наконец-то умер, но его компания по-прежнему правит нами. У меня еще много работы — на всю оставшуюся жизнь хватит.
Несмотря на жару, Ральфа бросило в дрожь.
— Что с тобой, милый? — тут же обернулась к нему обеспокоенная Элизабет.
— Ничего, — ответил он. — Собственное привидение увидел… Давай-ка поторопимся, пока Джон-Джон окончательно не свел с ума бедного Исази!
Ральф взял жену под руку и повел туда, где Исази поставил в тени коляску. С расстояния в сотню шагов ясно слышались бесконечные вопросы Джонатана, каждый из которых завершался фразой «Утини, Исази? — Верно, Исази?».
В ответ раздавалось терпел и вое «Э-э, Баву. — Да-да, Маленький Овод».
Год 1977-й