– Выходит, за ним нужно следить? – предположил Толик. – Если он связан с Когтем, он неизбежно выведет нас на похитителей?
– Если связан – выведет.
– А если нет?
Илья только вздохнул.
– У нас будут еще неожиданности и ЧП. И этот Темный снова будет маячить в пределах видимости. Непременно.
– Постой, – напрягся Гарик. – А если он предназначен Когтю?
– Вот этого я и боюсь…
Антон потряс головой. После событий полуторалетней давности ему некоторое время казалось, что уже можно назвать себя опытным и тертым дозорным. Сейчас же он снова ощутил себя подмастерьем среди виртуозов. И сознавать это было очень неприятно.
Зазвонил телефон – местный, гостиничный. Слышать звонок обычного телефона после трелей сотовиков было до странности непривычно.
– Алло? – Трубку снял Толик, послушал и повернулся к Илье: – Тебя. Это Семен.
Илья взял трубку, поднес к уху и сразу обвел всех цепким взглядом.
– По коням, ребята. Шеф уже в офисе.
Антон, чувствуя неясную усталость, подумал, что сейчас снова увидит Светлану. И снова ощутит, как пропасть между ними расширяется с каждой секундой.
Долго в ожившем офисе Дневного Дозора я не высидел. Стал задремывать на ходу, и меня просто направили отсыпаться. Я не возражал, потому что провел на ногах больше суток, и глаза просто слипались.
Я забылся под еле-еле доносящееся откуда-то пение Кипелова:
Эй, жители неба!
Кто на дне еще не был?..
Проснулся я, когда осознал – меня зовут. Зовут, словно вампиры жертву. Еще не вполне очнувшись, я встал и нашарил на стуле одежду.
Зов был сладостным и манящим, он обволакивал, ласкал, подталкивал, ему невозможно, совершенно невозможно было сопротивляться. Он звучал то как музыка, то как пение, то как шепот, и в любой ипостаси он был совершенством, отражением моей собственной души.
И – как удар под коленки – толчок на следующую ступень.
Зов сразу перестал надо мной властвовать, хотя звучать не перестал. Я уронил брюки и мелко затряс головой.
Больно-то как…
Гипнотическая патока медленно вытекала из меня. Вытекала и проваливалась куда-то под пол. Отработанная Светлая энергия, потускневшая сила.
Я вдруг отчетливо понял, почему жертвы вампиров подставляют шеи с улыбкой на устах. Когда звучит Зов – они счастливы. Они всю жизнь шли к этому сладостному мигу, и жизнь по сравнению с ним – пуста и сера, как мир в сумраке.
Зов – это своего рода подарок. Освобождение. Только мне пока рано освобождаться.
Не знаю уж почему, но новое мое умение на этот раз заключалось в невосприимчивости к магическому Зову. Я его слышал, понимал, но продолжал полностью контролировать себя. Ну и понятно, отгораживал сознание от зовущего, чтобы тот не заподозрил, что жертва из сомнамбулы превратилась в охотника.
«В охотника? – переспросил я сам себя. – Хм…»
Значит, предстоит охотиться. Что ж, интересно.
Зов продолжал звучать.
«Ну и ну, – подумал я. – Это ж резиденция Дневного Дозора. Тут же все пропитано магией. Тут защита такая – что ой-ей-ей. И Зов действует… действовал?»
Светлые изрядно потратились на этот трюк. И на то, чтобы скрыть его от посторонних глаз. Их счастье, что шефа Дневного Дозора нет в Москве – его обмануть Светлым не удалось бы никакими силами.
Тем временем я спокойно оделся, с грустью подумал, что мечта сходить в ресторан и слопать горячей солянки, а потом чего-нибудь вроде утки в вишневом соусе снова откладывается на неопределенный срок, поставил пару-тройку слабеньких охранных заклятий и вышел из номе… Ах да, из квартиры. Здесь это называется квартирой, так что не будем нарушать традиций. Плоский блин плейера, конечно же, был пристегнут к поясу; я сунул в уши маленькие бусины наушников и нахлобучил шапку.
«А поставлю-ка я случайный выбор, – подумал я, манипулируя сенсорами управления. – Поиграю с судьбой».
Сделав все, что надо, я пошел к лифтам, ожидая, что же выберет мне судьба.
Судьба снова выбрала мне песню с альбома Кипелова и Маврина. На этот раз – другую.
Надо мною тишина,
Небо, полное дождя.
Дождь проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
Под холодный шепот звезд
Мы сожгли последний мост,
И все в бездну сорвалось.
Свободным стану я
От зла и от добра.
Моя душа была на лезвии ножа.
М-да. Мрачноватое пророчество. И когда это я успел сжечь последний мост? Может быть, я как раз за этим и вышел из номера? Вместо того чтобы подняться этажом выше и поинтересоваться судьбой какого-то там могучего Когтя. Но меня толкало на Зов то самое нечто, что с недавних пор крылось во мне.
Я свободен! Словно птица в небесах.
Я свободен! Я забыл, что значит страх.
Я свободен! С диким ветром наравне.
Я свободен! Наяву, а не во сне.
Голос Кипелова завораживал не хуже, чем Зов. Он звучал гипнотически, он был убедителен, как сама истина. И я вдруг понял, что слышу гимн Темных. Воплощенный идеал их мятущихся, не признающих границ и правил душ.
Надо мною тишина,
Небо, полное огня.
Свет проходит сквозь меня,
И я свободен вновь.
Я свободен от любви,
От вражды и от молвы,
От предсказанной судьбы
И от земных оков,
От зла и от добра.
В моей душе нет больше места для тебя.
Свобода. Единственное, что нас по-настоящему интересует. Свобода – от всего. Даже от мирового господства, и невероятно жаль, что Светлые никак не могут этого понять и в это поверить, и плетут поэтому, и плетут бесконечные свои интриги, и чтобы оставаться, как и раньше, свободными, мы просто вынуждены вставать у них на пути.
Лифт скользил вниз, минуя сумеречные и обычные этажи. Я свободен…
Если Кипелов – Иной, он Темный. Никто не сможет петь о свободе ТАК. И никто, кроме Темных, не услышит в этой песне ее истинного, глубочайшего смысла!
Два молчаливых ведьмака на вахте внизу выпустили меня беспрепятственно – не зря Эдгар велел внести образ моей регистрационной метки в рабочую базу. Я вышел на Тверскую – в нарождающиеся сумерки очередного московского вечера. Вышел навстречу Зову, но свободным от него. И от всего на свете.
Кому же я понадобился? Среди Светлых нет вампиров – обычных я имею в виду. Все Иные – энергетические вампиры, все способны черпать силу из людей. Из их страхов, из их радостей, из их переживаний. В сущности, мы отличаемся от сумеречного мха только тем, что умеем мыслить и передвигаться. И используем накопленную силу не только как питание.