И все же дело было не только в амулетах. Эдгар, маг первой категории, держался против нас двоих и ухитрялся атаковать в ответ! То ли он был накачан Силой сверх всякой меры… то ли уже превзошел первый уровень Силы. Времени на то, чтобы досконально проверить его ауру, у меня не было.
Неудача с вакуумом, похоже, подкосила пыл Эдгара. Заклинание было столь редкое, что наша к нему готовность смутила Инквизитора. Он начал медленно пятиться, обходя обугленную, дымящуюся от кислоты и покрытую инеем «тойоту». Зацепился за пробившую дверцу сосульку и едва не упал; удерживая равновесие, взмахнул руками и едва не пропустил мой Опиум.
– Эдгар, сдавайся! – крикнул я. – Не заставляй тебя убивать!
Эти слова Инквизитора задели. Он помедлил секунду, потом сорвал с пояса странную подвеску – пучок серых перышек, связанных ниткой наподобие метелки. Подбросил в воздух.
Перья обратились стаей птиц, похожих на воробьев-переростков, но со сверкающими медным отливом клювами. Их было два или три десятка – и они метнулись ко мне, маневрируя, будто сверхсовременные боеголовки, предмет гордости генералов ракетных войск.
«Куриный бог» на моей шее раскололся и слетел с цепочки. А стая медноклювых воробьев заметалась в воздухе. Приблизиться к Эдгару они тоже не решались, но и напасть на меня не могли – так и метались, пока Эдгар с ругательством не взмахнул рукой, заставляя их исчезнуть.
Афанди тоже метнул свое заклинание и, похоже, пробил защиту Эдгара. Впрочем, на маге это никак не сказалось. Он продолжал отступать, периодически атакуя ответно. А на груди его все сильней и сильней разгоралось сияние – скрытый под одеждой амулет активировался и готовился отработать. На миг я даже подумал, что Эдгар снарядил себя каким-то самоубийственным заклинанием, Шахидом или Гастелло, которое должно унести нас в могилу вслед за ним.
– Щиты сильнее! – приказал я, и Алишер выложился, накачивая Щиты и вокруг нас, и вокруг Афанди.
Но Эдгар явно не был склонен к самоубийственным жестам. Он еще раз коротко атаковал – и прижал руки к груди, к сиянию амулета. Вокруг него вспыхнули голубые линии портала – и маг резко шагнул вперед, исчезая.
– Сдрейфил, – констатировал Алишер. Присел на камни, тут же с ругательством вскочил – брюки на нем дымились. Поцелуй Ехидны все еще действовал.
Я стоял совершенно опустошенный. Рядом посмеивался Афанди.
– Чем ты… в него? – спросил я.
– Следующие семьдесят семь раз, когда он возляжет с женщиной, его будет ждать постыдная неудача! – торжественно объяснил Афанди. – И снять это заклятие не сможет никто.
– Очень остроумно, – сказал я. – Очень по-восточному.
Несколькими короткими заклинаниями я очистил землю под ногами от следов магии. Кислотные капли вздыбили камни пузырями, будто поднимающееся тесто.
Саушкин!
Все-таки Саушкин!
Гесер ответил не сразу. Честно говоря, он ответил на третьей минуте.
– Антон, ты не мог бы…
– Нет, не мог бы, – сказал я.
Надо мной медленно светлело небо. Гасли непривычно крупные южные звезды. Я отхлебнул еще колы из бутылки и добавил:
– За амулеты спасибо. Все в самую точку. Но теперь выдерни нас отсюда. Если припрется еще один психопат…
– Антон. – Голос Гесера стал мягче. – Что случилось?
– Имели жаркую беседу с Эдгаром.
Гесер помолчал и спросил:
– Он жив?
– Жив. Ушел порталом. Но вначале долго пытался нас прикончить.
– Наш друг Инквизитор сошел с ума?
– Возможно.
Гесер что-то замурлыкал в трубку, и я внезапно понял, что шеф размышляет – как получше использовать эту информацию в разговоре с Завулоном. Как посильнее унизить Темного рассказом про его бывшего подопечного.
– Гесер, мы очень устали.
– За вами прилетит вертолет, – сказал Гесер. – Провесить портал – это будет очень тяжело. Подождите чуть-чуть, я свяжусь с Ташкентом. Вы… у Рустама?
– Мы на плато, где вы били Темных Белым Маревом.
Мне не так часто удается смутить Гесера, чтобы позволить себе упустить такой момент.
– Вертолет будет скоро, – сказал Гесер, помедлив. – Ты говорил с Рустамом?
– Да.
– Он ответил?
– Ответил. Но не на все вопросы.
Гесер облегченно вздохнул:
– Хорошо, что хоть на что-то… Не пришлось его… э… уламывать?
– Нет. Все четыре браслета я разрядил в Эдгара.
– Да? – Гесер веселел с каждым моим словом. – И что удалось узнать?
– Имя вампира, вместе с которым орудует Эдгар.
– Ну? – помолчав секунду, сказал Гесер. – Кто?
– Саушкин.
– Этого не может быть! – рявкнул Гесер. – Чушь собачья!
– Значит, заклинания не сработали.
– Мои заклинания не могли не сработать. Это ты мог промазать, – чуть мягче произнес Гесер. – Антон, не надо… интеллигентских заморочек. Приедешь – я покажу тебе то, что не хотел показывать.
– Весь в предвкушении, – фыркнул я.
– Я говорю об останках Константина Саушкина. Они хранятся у нас, в Дозоре.
Настала моя пора замолчать. А Гесер сказал:
– Мне очень не хотелось тебя лишний раз расстраивать. Обугленные кости – не самое веселое зрелище… извини за случайный каламбур. Константин Саушкин мертв. В этом нет никаких сомнений. Даже Высший вампир не способен жить без черепа. Все. Расслабься. Ждите вертолет.
Я прервал связь. Посмотрел на Алишера – тот лежал неподалеку, жевал шоколад. Сказал:
– Гесер сказал, что останки Саушкина хранятся у нас.
– Да, – спокойно ответил Алишер. – Я видел. Череп, в который вплавлено стекло от скафандра. Мертв твой Саушкин.
– Ты не переживай, – подал голос Афанди. – Бывает так, под любым заклятием можно исхитриться, да и соврать.
– Не мог он соврать… – прошептал я, вспоминая лицо Эдгара. – Нет, не мог…
Поднеся телефон к глазам, я забрался в меню плеера. Включил случайное воспроизведение. Услышал женский голос под тихий перебор гитары и положил трубку рядом. Крошечный динамик старался изо всех сил.
Мы раньше вставали с восходом солнца
И жили тысячу лет.
А потом кто-то взял и выкрал
Огонь – мерцающий свет.
Тогда одни из нас стали молиться,
Другие – точить клыки,
Но все мы пили из Голубой Реки.
А время тогда потекло сквозь пальцы,
К зиме обмелела река.
И тот, кто жил здесь всегда, стал винить