Мы оглянулись, и я невольно присвистнул. Весь подъезд зарос синей комковатой дрянью. Мох ультрамариновой бородой свисал с потолка и перил, лазурным ковром устилал пол, вокруг лампочек сплелся в ячеистые голубые шары, вдохновившие бы любого дизайнера на новый стиль абажуров.
– Запустили подъезд, – сказала Ольга с легким удивлением. – Впрочем… сбрендивший вампир и дама-истеричка…
Мы подошли к двери. Я дернул – закрыто, конечно. Уж закрывать свои двери на первом слое сумрака умеют даже слабые Иные. Спросил:
– Глубже?
Вместо ответа Ольга отступила на шаг – и сильно, с разворота, ударила ногой в район замка. Дверь распахнулась.
– Без лишних сложностей, – усмехнулась Ольга. – Давно хотела проверить этот удар на практике.
Я не стал спрашивать, кто ее научил вышибать двери. Несмотря на уверенность Ольги, я далеко не был уверен, что квартира пуста. Мы вошли в прихожую (все тот же синий мох вокруг). И, не сговариваясь, вышли из сумрака.
Как давно я здесь не был…
И как давно здесь вообще никого не было. В квартире стоял тот тяжелый, затхлый дух, что встретишь лишь в заброшенных и закрытых наглухо помещениях. Вроде как и не дышал им никто, через вентиляцию и щели неизбежно должен поступать свежий воздух, ан нет. Все равно воздух умирает, становится невкусным, будто спитый вчерашний чай.
– Запаха нет, – с облегчением сказала Ольга.
Я ее понял. Запахи, конечно, были – запахи затхлости, сырости, скопившейся пыли. Не было того запаха, которого мы ждали, который боялись почувствовать, – сладковато-гнилостного запаха обескровленных вампиром тел. Как тогда, в Мытищах, где брали в своей квартире Алексея Сапожникова, мелкого, слабоумного, но именно поэтому долго остававшегося вне поля зрения Дозоров серийного вампира…
– Здесь не меньше месяца никто не живет, – согласился я. Посмотрел на вешалку – зимняя куртка, меховая шапка… на полу – грязные тяжелые ботинки на меху. Не месяц, куда дольше. Хозяин отсутствовал как бы не с самой зимы. Защитные заклинания, навешенные на себя еще в машине, я снимать не стал, но расслабился. – Ну что… давай посмотрим, как он жил… существовал.
Осмотр мы начали с кухни. Здесь, как и по всей квартире, окна занавешивали тяжелые шторы. Посеревший от пыли тюль должен был, вероятно, придавать квартире уют. Не стирали тюль, похоже, года два, с тех пор как умерла Полина.
Ольга за моей спиной щелкнула выключателем, заставив меня вздрогнуть. Сказала:
– Что ж мы ходим в темноте, как Скалли с Молдером… Холодильник проверь.
Я уже открывал довольно урчащий корейский холодильник. Кухонная техника лучше всего обходится без человеческого присмотра. А вот компьютер, простояв полгода, очень часто начинает глючить. Уж не знаю, чем это вызвано, не магией – это точно, в железках магии нет.
В холодильнике тоже ничего ужасного не оказалось, на что я почти и не надеялся. Подозрительная трехлитровая банка с поросшей белой плесенью темной жидкостью содержала скисший томатный сок, хоть сейчас брагу заквашивай. Нехорошо, конечно, помидоры зазря переводить, но этим преступлением пусть занимается какой-нибудь Томатный Дозор на службе Гринписа. В гнездах на дверце холодильника – двухсот– и пятисотграммовые бутылочки из толстого стекла. Отметка Ночного Дозора слабо светила из сумрака с каждой бутылочки – кровь была лицензионная, донорская.
– Даже пайку свою не допил, – сказал я.
Еще в холодильнике нашлись сосиски, яйца, колбаса. В морозильнике – кусок мяса (говядина) и пельмени (большей частью – соя). В общем, обычный продуктовый набор одинокого мужчины. Только спиртного не хватало, но тут уж ничего не поделаешь. Все вампиры трезвенники поневоле, спирт мгновенно разрушает их странный метаболизм и является сильнейшим ядом.
После кухни я заглянул в туалет. Вода в унитазе почти высохла, из канализации пованивало. Спустив бачок, я вышел.
– Нашел время, – сказала Ольга. Я недоуменно уставился на нее, пока не понял, что Ольга шутит. Великая волшебница улыбалась, она тоже ожидала увидеть что-то жуткое и теперь расслабилась.
– Для этого любое время уместно, – ответил я. – Воняло там, воду спустил.
– Да я поняла.
Открыв дверь в ванную, я обнаружил, что лампочка перегорела. Может, включенной оставили, уходя? Искать в карманах фонарик было лениво, я призвал первичную Силу и зажег над своей головой огонек магического света. И вздрогнул.
Нет, никаких ужасов не наблюдалось. Ванна, раковина, медленно капающий кран, полотенца, мыло, зубная щетка, зубная паста…
– Погляди, – сказал я, усиливая свет.
Ольга подошла, заглянула через мое плечо. И задумчиво сказала:
– Это любопытно.
На зеркале была надпись. Нет, не кровью, а трехцветной зубной пастой, придавшей высохшей надписи невольное сходство с цветами российского флага. Крупными печатными буквами, и почему-то я был уверен, что пальцем Геннадия Саушкина, на зеркальном стекле было написано:
ПОСЛЕДНИЙ ДОЗОР
– Ни одна таинственная история не обходится без надписей на стенах или зеркалах, – сказала Ольга. – Хотя, конечно, полагается делать надпись кровью…
– Эта зубная паста тоже подходит, – ответил я. – Красная, синяя, белая. Традиционно цвета Инквизиции – серый и синий.
– Знаю, – задумчиво произнесла Ольга. – Думаешь, с умыслом? Вампир, Инквизитор, целитель?
– Я уже не знаю, где умысел, а где совпадение, – признался я.
Пройдя коротким коридором, я заглянул в гостиную. Здесь свет включился.
– Симпатично-то как, – сказала Ольга. – Дом плохонький, а ремонт хороший сделан.
– Геннадий по профессии строитель, – пояснил я. – Он и себе все дома делал, и мне как-то помогал… ну, я тогда не знал, кто он. Очень на хорошем счету был на работе.
– Конечно, раз не пил, – согласилась Ольга и пошла в спальню.
– Аккуратист еще тот, – продолжал я нахваливать Геннадия, будто мы не упокаивать вампира пришли, а я его Ольге для ремонта квартиры рекомендовал. – Никакого мусора никогда после работы не оставлял.
За моей спиной раздался сдавленный звук. Я обернулся.
Ольгу тошнило. Она привалилась к косяку двери, отворачиваясь от спальни, и ее рвало прямо на стену. Потом Ольга подняла на меня взгляд, вытерла рот ладонью. Сказала:
– Аккуратист… Да. Я поняла.
Мне совершенно не хотелось видеть то, что настолько не понравилось Ольге.
Но я все-таки пошел к двери в спальню. Ноги заранее стали ватные.
– Подожди, я отойду, – пробормотала Ольга, освобождая мне место.
Я заглянул в спальню. Несколько секунд осмысливал то, что вижу.
Ольга зря отходила. Я даже повернуться не успел, вытошнил обед прямо в спальню, через порог. Интересно, вот прощаться через порог – плохая примета, а блевать?