— Не важно.
— Ну конечно! Милли, это смешно! — Чейз взял ее за запястье и почувствовал бешеный ритм ее пульса. — Это все настолько важно, что ты заставила меня пообещать, что я не буду спрашивать о твоем прошлом.
— Я же рассказала тебе все.
— Не все. — В этом Чейз был уверен.
— Но достаточно, — прошептала Милли.
Он решил рискнуть и ткнуть пальцем в небо.
— Почему ты никогда не говоришь о Шарлотте?
Милли открыла рот и пораженно уставилась на него.
В любой другой ситуации Чейз бы нашел выражение ее лица забавным, но сейчас это было просто невыносимо. Она выглядела так, будто получила удар в солнечное сплетение. Будто он разбил ей сердце.
— Не надо, — наконец прошептала она.
В ее голосе было столько боли, что Чейз чуть не решил бросить все это и отступить. Ему хотелось лишь обнять ее и пообещать больше ничего и никогда не спрашивать, чтобы вновь видеть ее улыбку и продолжить их совместное подшучивание друг над другом.
— Шарлотта погибла в аварии вместе с твоим мужем? — спросил Чейз вместо этого. — Не так ли?
Чейз услышал хрипотцу в собственном голосе. Похоже, ему самому все это тоже давалось нелегко. Милли отрицательно затрясла головой, ее взгляд рассеялся.
— Кто это, Милли? Очевидно, она много значила для тебя.
Она молчала. Она просто стиснула зубы и смотрела на море. Сначала Чейз думал, что Шарлотта — это любовница ее мужа. Кто-то, о ком Милли не хотела думать или даже знать. Но он ошибся.
И тут Чейз понял. И идея, которая родилась у него в голове, была одновременно настолько очевидной и настолько ужасной, что несколько секунд он не мог вымолвить ни слова. Он представил Милли, полностью обнаженную, на себе, как было всего несколько часов назад. Под ее пупком находилось две белесые полоски.
Растяжки.
— Шарлотта была твоей дочерью, да? — тихо спросил он.
Милли негромко всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. Чейз почувствовал, как сердце ускорилось, а к горлу подкатил ком.
— Она погибла в аварии вместе с твоим мужем, так? — произнес он.
Ее плечи вздрогнули, и Чейз вдруг понял, что предательски подступают слезы.
— О, Милли, прости. Мне так жаль…
Слова кончились, и он заключил ее в крепкие объятия. Милли не сопротивлялась, а уткнулась в его плечо, и беззвучные рыдания стали сотрясать ее тело.
Чейз гладил ее по спине, по волосам, что-то шептал, пытаясь успокоить ее, и даже сам не следил за тем, что именно говорит.
— Милая, все хорошо. Не стесняйся плакать. Это нормально. Тебе нужно поплакать, Милли. Да, поплачь, любимая.
«Любимая». Далекий смысл этого слова, наконец, дошел до его сознания. Он любил ее. Конечно да. Чейз даже не удивился. Все казалось таким естественным.
Ночь окутала их темным покрывалом. Он не знал, как долго Милли рыдала и как долго он сидел на песке и обнимал ее. Время потеряло значение.
Спустя несколько минут, а может, часов она отстранилась и всхлипнула.
— Роб хотел, чтобы я сделала аборт. Тогда-то отношения и испортились.
Чейз молчал и смотрел на Милли, положив руки ей на плечи.
Она вздохнула.
— Мы встречались, когда еще были в колледже, но решили подождать со свадьбой. Хотели, чтобы все было правильно: чтобы была стабильная работа и мы могли сами купить квартиру. Конечно, мы задумывались о детях, но решили повременить с этим. Роб был юристом, полностью сконцентрировался на работе, как и я. Так хотели мы оба. — Она внезапно хлестнула его взглядом. — Это правда.
— Я верю тебе, — тихо сказал он.
— А потом я забеременела, за несколько лет до того, как мы планировали. Мне было тридцать. — Милли замолчала, погрузившись в воспоминания. Чейз нежно провел пальцами по ее руке, напоминая о своем присутствии. — Я очень удивилась, — продолжила она тихо, — но отнеслась к этому нормально. Да, это случилось на несколько лет раньше, чем мы планировали, но… Я думала, мы смиримся с этой мыслью. — Она вздрогнула.
— Но твой муж не смог?
— Роб хотел стать партнером в фирме до того, как у нас появятся дети. Для него это было действительно важно. У нас был план, и он хотел его придерживаться. — Милли вдруг взволнованно посмотрела на Чейза. — Не надо ненавидеть его.
Не надо ненавидеть? Естественно, он ненавидел его. Ненавидел все, что касалось этого эгоистичного подонка. Чейз сжал ее руку:
— Я думаю, важнее, чтобы ты не ненавидела его.
— Я не ненавижу, — быстро ответила Милли. — Я никогда не чувствовала ненависти. Только печаль… И вину за то, что из-за меня пришлось изменить план.
— В этом процессе, знаешь ли, участвуют двое.
Она безрадостно улыбнулась:
— Я знаю. Но это привнесло столько проблем и стресса в наш брак, что я согласилась на аборт.
Пальцы Чейза, бродившие по ее рукам, замерли. Такого он не ожидал.
— Серьезно?
Милли кивнула, вновь прикусив губу, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.
— Да. Я убедила себя, что так будет лучше, что наш брак важнее… чем ребенок, — сказала она, пряча взгляд, и вытерла ту самую слезу. — Но я не смогла… Я пришла на консультацию. Когда сидела в комнате ожидания… Когда меня вызвали, меня начало тошнить от всего этого. В прямом смысле слова.
— Да, есть у тебя такая привычка, когда ситуация накаляется.
Милли сухо рассмеялась:
— Это касается только личных ситуаций. На работе, когда я продаю или покупаю акции, у меня стальные нервы.
— Не сомневаюсь.
— Я вернулась домой и сказала Робу, что не могу сделать аборт. И он принял это. Да! — Она вновь бросила на него быстрый взгляд. — Я не приукрашиваю историю, правда. Он не был плохим человеком. Я любила его.
Чейз молчал. Он не доверял себе настолько, чтобы поделиться своим истинным мнением о Робе.
— И затем родилась она, — продолжала Милли с нежностью. — И она была прекрасна. Я никогда не думала, что обладаю какими-то материнскими качествами, хотя по большей части так оно и было. Я так и не приспособилась к грудному кормлению, не могла собрать раскладывающуюся детскую коляску. — Она тряхнула головой. — Я всегда терпела поражения в таких задачах.
— Ну, есть же более важные вещи.
— Я знаю. И я любила ее, правда. — Это звучало так, как будто она старалась убедить его, и Чейз не мог понять почему. — Я вернулась на работу, когда Шарлотте было три недели, — продолжала она подавленно. — Мне пришлось. Моя карьера не предусматривает декретных отпусков. Это все еще чисто мужское поле деятельности. И я работала по десять, а то и двенадцать часов в день. Мы наняли няню — Люсинду. И конечно, она видела Шарлотту в десятки раз больше, чем я.