– Что ни говори, а твоему папаше было виднее, кто справится с ролью лучше, – развел руками Фисуненко. – Хотя, конечно, вранье – не лучшая политика. Короче, Строганов и Квасницкий, как говорится, нашли друг друга. Квасницкий обещал ему главные партии во всех постановках, а о Байрамове речи не шло – Дмитрий полагал, что Квасницкий избавится от Игоря, как только заполучит театр. Но все с самого начала пошло не так. Строганов во время разборки случайно убил Григория Сергеевича, когда постановка была еще сырой, и растерялся. Зато Квасницкий почувствовал, что пробил его час: он считал, что иметь дело с семьей покойного гораздо проще, чем с самим Синявским, и рассчитывал, что вы, напуганные огромной суммой долга и понятия не имеющие о том, что покойный обращался за помощью к Горенштейну, согласитесь на продажу «Гелиоса». Так как все деньги должны были «пойти на оплату долга», это была бы вовсе не продажа, а простая передача театра из ваших рук в лапы Квасницкого, да он еще при этом выглядел бы героем, спасшим семейство от разорения! Возможно, он надеялся въехать в гостиную Натальи Ильиничны на белом коне в роли рыцаря-освободителя и получить свой приз… Он ведь так и не женился, верно?
Рита кивнула.
– Старая любовь не ржавеет! – хмыкнул Женька. – Может, все еще лелеял мечту завоевать твою маман?
– Не думаю, что у него бы получилось! Я удивлялась, отчего мама чувствует себя неудобно в его присутствии – теперь все становится на свои места.
– Когда Квасницкий узнал, что единственной наследницей отец назначил тебя, он праздновал победу. Однако Строганов перепугался: ты от него ушла, вновь сблизилась с Байрамовым, и Дмитрий прозорливо предположил, что ты, вместо продажи театра, поставишь Игоря во главе отцовского детища в надежде на будущие дивиденды. Это казалось логичным! Проблему с долгом в конечном итоге можно было решить, особенно если подключить связи Байрамова, и Квасницкий с подельником почуяли запах жареного. Не знаю, что намеревался делать наш Егор Стефанович в случае, если бы ты именно так и поступила, но Дмитрий его опередил и похитил тебя. Затем он вызвал Квасницкого, надеясь использовать обычный рейдерский трюк с насильственным подписанием акта передачи «Гелиоса» Квасницкому.
– Но что они сделали бы потом? – спросила Рита.
– Что бы это ни было, поверь, старуха, тебе бы это вряд ли понравилось!
– Но Глафира…
– Сейчас и про нее расскажу, – перебил Фисуненко. – Итак, узнав о том, кто его шантажирует, Строганов понял, что нужно избавляться от Чернецова. В свете желаний Квасницкого, такой исход представлялся удачным: угрозы показались бы артистам труппы реальными, если бы кто-то из них действительно погиб. Я пока не могу доказать, что Квасницкий знал о намерениях Строганова – он утверждает, что нет, и валит все на Дмитрия. Но мне почему-то кажется, что без поддержки влиятельного подельника Строганов вряд ли решился бы на такое! Итак, он написал письма с угрозами и рассовал их по почтовым ящикам членов труппы, чем вызвал панику. Кстати, ты едва не сорвала его план! Он подкинул письмо и в свой ящик с расчетом, чтобы вынула его именно ты, ведь вы тогда жили вместе. Он хотел, чтобы ты выложила записку перед всей труппой, как будто он вообще не в курсе дела, но ты решила это дело скрыть. Можешь себе представить, как он себя чувствовал, когда ребята предъявили свои письма, а он как бы ничего и не получал – единственный из всех! Если бы ты в итоге не показала письмо, подозрение пало бы на него, представляешь?
После этого он отправился в квартиру Чернецова и забрал диск с записью своего последнего разговора с Григорием Сергеевичем и, соответственно, его убийства. Он ведь далеко не дурак, наш Строганов! Чернецову пришлось сказать ему, что у записи имеется копия: чтобы обезопасить себя, он отнес ее Глафире Субботиной, которая специализировалась на громких и скандальных историях из жизни знаменитостей. Он не был уверен, что Строганов станет послушно платить дань, как платил много лет твой отец, поэтому сказал Субботиной, что ей следует ждать от него сигнала к действию. Но Чернецов, опасаясь, что Глафира в погоне за сенсацией напечает статью раньше, чем он примет решение, не назвал ей имя того, чей голос звучит на диске. Таким образом, у Субботиной не было имени убийцы, а лишь его голос и доказательство, что именно его обладатель и убил Синявского. Если бы она отнесла диск в полицию, мы установили бы личность убийцы, но Субботина преследовала лишь собственные цели. Она подготовила часть статьи и с нетерпением ожидала сигнала от Чернецова. Вместо этого из новостей она вдруг узнает о его убийстве! Глафира почувствовала, что ей тоже грозит опасность, поэтому сделала копию записи и отдала дочери, наказав никому не говорить о ее существовании: она надеялась, что наличие копии может спасти ей жизнь в случае чего. Но здесь Строганов просчитался. Ему не пришло в голову, что существует еще и третий диск, поэтому он не стал даже разговаривать с Глафирой. Она безбоязненно впустила его в квартиру, так как он сказал, что его прислал Байрамов, который собирался дать ей большое интервью и заказать несколько статей ко времени выхода «Камелота». Он понимал, что в этом случае не удастся представить убийство делом рук неизвестного маньяка, как он сделал в случае Чернецова, расписав зеркало: Глафира не имела отношения к труппе и не получала писем с угрозами. Оставалось представить это как самоубийство, что он и сделал. Придушил ее подушкой и сунул головой в духовку. К счастью, любовник Глафиры не пострадал. Почувствовав запах газа, он открыл окна и вызвал нас. Если бы дело было вечером, он сразу включил бы свет и – привет предкам!
Итак, Строганов был уверен, что больше ему ничего не грозит, однако в остальном дела шли отнюдь не блестяще. Байрамов не испугался угроз… вернее, ты не испугалась, понимая, что не можешь себе позволить срыва контракта с французами. Так что премьера должна была состояться. Кроме того, Строганов боялся, как бы Квасницкий не поступил с ним так же, как ранее твой папаша, и не обошел, отдав предпочтение Байрамову: после премьеры стало очевидно, что Игорь полностью восстановился после травмы. Ты читала рецензии?
– Разумеется! – улыбнулась Рита, вспоминая, какое удовольствие испытала, когда ей в руки попала первая же статья. Правда, поначалу гораздо большее внимание журналисты уделяли криминальной истории вокруг премьеры, но уже через несколько дней, когда шум поутих, во всех центральных изданиях печатали хвалебные отзывы критиков, лейтмотивом которых являлось: Байрамов не просто такой, как прежде – он стал лучше, хотя это и кажется невероятным!
– Ну вот, – продолжал Женька, – а Строганову, как ты понимаешь, не требовалось чужих отзывов, чтобы понять: Байрамов вновь на коне, и Квасницкий вряд ли откажется от такого танцовщика, если завладеет «Гелиосом». Более того, он мог пожелать избавиться от Дмитрия как от ненужного свидетеля его махинаций, и в одиночку пользоваться плодами совместных трудов. Поэтому он решил похитить тебя и поставить Квасницкого перед фактом. В случае если бы они оба приложили руку к твоему убийству, Строганов смог бы связать подельника общим преступлением. Он кое-чему научился у Чернецова, поэтому, спланировав все за сутки до происшествия, поставил в гостиной видеокамеру, чтобы Квасницкий впоследствии не пошел в отказ. Мы нашли ее совершенно случайно и даже не надеялись на такую потрясающую удачу! Именно поэтому Квасницкий, в надежде смягчить свою участь, заговорил, а вот Строганов, как я уже сказал, косит под слабоумного… Что ты теперь намерена делать?