«В ситуации, когда доля машин и оборудования в российском экспорте в Китай составляет менее 1 %, достижение намеченных руководителями двух государств ориентиров наращивания объема двусторонней торговли — до 100 млрд. долл. в 2015 г. и до 200 млрд. долл. в 2020 г. — практически всецело зависит от увеличения поставок нефти из России в КНР при сохранении достаточно высокого уровня цен на нее (по некоторым данным, в 2013 г. было поставлено 24 млн. тонн). Определенные предпосылки для этого есть.»
Китайская сторона отвечает на эту бессвязную невнятицу жесткой и высокомерной лекцией:
«Торгово-экономическое сотрудничество России и КНР отражает разность экономических потенциалов России и КНР. Россия экспортирует, прежде всего, энергоресурсы, что обусловлено структурой ее экономики. Классическим примером служат торговые отношения России с Европейским союзом. При этом Россия редко говорит о преобладании энергоресурсов в структуре ее экспорта в западные страны, однако часто ссылается на то, что становится «сырьевым придатком» Китая. Такой подход нельзя назвать справедливым. Пекин с пониманием относится к стремлению России изменить структуру своей внешней торговли, ориентированную на экспорт ресурсов, и готов этому содействовать, однако Москва должна занимать более честную и объективную позицию в этом вопросе.
Российская сторона стремится расширить экспорт в Китай изделий машиностроения и электроники, однако пока это не приносит ощутимых результатов. Россия при этом сталкивается с собственными ограничениями, вызванными структурой производства и низкой конкурентоспособностью ее продукции, что тормозит рост российско-китайской торговли в целом, включая экспорт изделий российского машиностроения и электроники в КНР».
Утеревшись, однопроцентные московиты пытаются все-таки закончить диалог на позитивной ноте и бахвалятся подписанными в прошлом году в Шанхае эпохально-кабальными соглашениями:
«В то же время, как показали многочисленные соглашения о межрегиональном сотрудничестве, подписанные во время визита президента В. В. Путина 20–21 мая 2014 г., взаимодействие российских и китайских регионов выходит далеко за рамки приграничных территорий и приобретает поистине всеохватывающий характер».
Напротив, недостаточно всеохватывющий, по мнению наших самых естественных китайских партнеров, характер:
«Приграничное сотрудничество развивается слишком медленно. В приграничной зоне 4300 км до сих пор нет удобного транспортного сообщения, строительство нового моста затягивается. Это препятствует развитию транспортных и экономических связей. Главная причина — консервативное отношение России к участию Китая в освоении Сибири и Дальнего Востока.
В духовном плане все еще ощущается негативное историческое наследие. Например, одно из них — наличие у части населения настроений, связанных с так называемыми китайскими экономической, демографической, экологической и военной «угрозами», которые присутствуют в латентной форме при обсуждении в СМИ погранично-территориальных и иных проблем. Никаких угроз в природе нет.
Однако в Москве беспокоятся, что китайский капитал станет контролировать экономику Дальнего Востока, а потоки рабочей силы создадут миграционную угрозу. КНР учитывает эти опасения, однако следует отметить, что китайская деятельность будет осуществляться в рамках российского законодательства и под контролем правительства России, что объективно не может представлять угрозы.
Благодаря тесным связям и экономической взаимодополняемости сотрудничество России и Китая в освоении Дальнего Востока можно считать более естественным, чем совместные проекты с другими странами на этом направлении.
Эти особые условия могут стать источником общего развития Китая и России. Обе страны должны проникнуться идеей единства и потенциальных возможностей для общего процветания и пользы».
Последняя фраза китайских политологов в штатском, та самая, которая лучше всего запоминается, — это даже не фрейдисткая проговорка, выскочившая из их исторической памяти времен японской оккупации. Это прямая сознательная ссылка к японской колониальной концепции Великой Восточно-Азиатской сферы совместного процветания. Только центром этой сферы на этот раз, естественно, должна стать срединная империя, а Россия должна проникнуться идеей процветания в качестве китайской колонии.
Страшная угроза Запада, подползающего и расчленяющего встающую с колен Православную Русь, нужна нашей правящей клептократии исключительно для работы с подведомственным населением. На самом деле ни в какую подобную угрозу кремлевцы не верят. Иначе они никогда не позволили бы себе в таком тоне разговаривать с Западом, непрерывно хамить ему и пинать его. Ничего им за это не будет — вот что они все прекрасно знают. Активы свои они уже надежно рассовали по укромным общакам, и если Запад все-таки решится на финансовую зачистку, то пострадают с десяток олигархов, не входящих в ядро бригады и не принадлежащих к государствообразующему этносу, что только послужит делу патриотического воспитания масс.
Но есть еще одна, может быть, самая глубинная психологическая причина повальной истерии по поводу мнимой угрозы с Запада. Страх. Власть хочет забыться в своем героическом потешном противостоянии Западу и не думать о реальных угрозах безопасности страны на Юге и на Востоке. Потому что они настолько серьезны, что она просто понятия не имеет, как им противостоять.
«Вставшие с колен» спинным мозгом (а другого им и не положено) чуют, с какими «партнерами» нефтегазовым купчишкам можно безнаказанно куражиться по полной программе с радиоактивным пеплом и смеющимися «Тополями», а где надо поджать хвост и не задавать вопросов даже о масштабных военных учениях вдоль российских границ.
Есть такая замечательная международная организация ШОС, которая была создана ими для «борьбы с однополярным миром». На самом деле она оказалась идеальным инструментом для полного экономического и геополитического поглощения Китаем в среднесрочной перспективе бывших советских республик средней Азии. В наши дни эта перспектива превратилась в краткосрочную.
Новое посткрымское понимание размытости и условности государственных границ в полной мере касается также и рубежей самой российской Федерации. А если вспомнить еще об изящной концепции нашего национального лидера относительно защиты военными средствами граждан с российскими паспортами или даже шире — людей, ощущающих себя культурно принадлежащими большому русскому Миру, где бы они ни находились, — то в целом заложена солидная правовая база для грядущей аннексии российского Дальнего Востока и Сибири. Вежливым желтым человечкам даже паспортов никому раздавать не придется.
В самой России откровенным и, надо полагать, бескорыстным пропагандистом китайской колониальной концепции сферы совместного Процветания является институт российско-китайского стратегического взаимодействия. Наиболее неутомим и последователен в своих проповедях будущего Процветания известный китаист Андрей Девятов.
Рецепт маститого синолога мудр и парадоксален, как чаньская притча:
«России нужно от отношений государственного добрососедства подняться на уровень клятвенного союза родственных цивилизаций. Союз наших родственных цивилизаций дает нам шанс быть не окраиной, в которую переносятся стратегические интересы Китая, а стать равными».