– Да, я понимаю, – вздыхает Эммануэль.
– Значит, вы знаете, что время не приводит в ад. Будущее – не смерть настоящего, просто новая страница. Раньше нам была известна лишь одна сторона луны, но ведь по другую сторону не было смерти? Может быть, в смерти мы останемся такими же, как сейчас, только увидят нас с другой стороны…
Эммануэль одновременно чувствовала себя счастливой и хотела плакать. И конечно, счастьем было ожидание сверкающих слез, готовых пролиться. Запрокинув голову, почти касаясь темными волосами мраморных ступеней, Эммануэль, чье сердце разрывалось от надежды и отчаянья, созерцала далекие звезды, каждую секунду меркнущие и в своем загадочном падении уносящие любовь, которую девушка к ним испытывала, и безумную мечту, от которой не могла отказаться – мечту прожить достаточно долго, чтобы увидеть звезды вблизи, познать их жизнь, обнять их за огненные плечи, поцеловать в пылающие губы.
Рядом с ними присел мужчина. Очень короткие темно-рыжие волосы подчеркивали его молодость. Он показался Эммануэль интересным, и она не рассердилась на незнакомца за вторжение.
– Михаэль, ваша компания для этой юной особы подходит лучше, чем моя. Развлеките девушку.
Эммануэль про себя возмутилась: она хотела остаться с принцем и вовсе не желала, чтобы ее развлекали. Однако хозяин взял ее руку и вложил в ладонь молодого человека, сказав:
– Идите – искупайтесь вместе с моими лебедями!
Бассейн, освещенный белыми цветами лотосов и отблесками луны, казался волшебным. Эммануэль вытянула ногу – вода была теплая. Девушка обернулась на Михаэля и вопросительно на него посмотрела. Он улыбнулся. Тогда Эммануэль высвободила свою руку, встала и сделала несколько шагов в сторону, чтобы расстегнуть золотую фибулу на плече.
Хотя Эммануэль провела большую часть ночи без одежды, в свете луны, в прозрачных сумерках парка ей казалось, что, сняв тунику, она обнажит не только свое тело. Внезапно ею овладело невероятное чувство стыдливости. Но мысль о том, что мужчины ждут метаморфозы, придала Эммануэль смелости. Она вспомнила, что совершает эротический акт, торжественный и необходимый, и обрадовалась: если бы она уже была раздета, ей не удалось бы воплотить перед зрителями момент рождения красоты, когда из глины вдруг возникают грудь, живот, ноги, талия. Неподвижная законченная красота не столь эротична, сколь красота в момент ее сотворения.
Сначала девушка сняла пояс, и туника на ветру надулась, как парус, затем скользнула вниз – на талию, открыв прекрасную темную спину, за которой на земле распростерлась тень Эммануэль. На секунду туника зацепилась за бедра, волны ткани сначала обняли ягодицы, затем щиколотки – скульпторы всегда изображали Венеру именно так. Эммануэль действительно словно явилась из античной мечты, знакомой каждому мужчине и воплотившейся столь невероятным образом.
Возможно, видение возникло лишь на миг, и достаточно было тряхнуть густыми волосами, подать грудь вперед и обнажить слишком тонкую для античности талию, чтобы мечта рассеялась, однако современное тело обладало своей грацией и своими силами. На самом деле, руки мужчин тянулись не к божественным изгибам тела, а к миражу, к бессмертной иллюзии, словно высеченной из камня. Конечно, грудь живой женщины привлекала сильнее, чем каменная грудь Афродиты Книдской, но никогда при виде реальной женщины мужчины не испытывали такого жгучего желания – следствие воображаемой любви, – как в гротах и храмах каменной богини, где мужчины до сих пор не могут глаз оторвать от статуи.
Не говоря ни слова, принц и Михаэль смотрели на то, как фантасмагория растворяется в бассейне. Вода расщепляла прекрасную иллюзию на фрагменты, и та исчезала. В конце концов, на поверхности осталась лишь темная шевелюра как напоминание о триере, исчезнувшей вместе с амфорами, чудесными девушками, их божественными танцами и мечтами об островах.
Михаэль разделся и присоединился к Эммануэль, резвящейся среди антигон и опавших благоухающих цветов жасмина. Молодые люди плавали в воде, цепляясь иногда о длинные стебли водорослей, ныряя под плоскими гигантскими листьями кувшинок, способными, казалось, выдержать вес человека. Принц ушел. Молодые люди прижались друг к другу. Эммануэль немного возбудилась, коснувшись длинного твердого члена, подобного флейте, поющей о сладострастии. Михаэль попытался заняться любовью в воде – довольно неловко, поскольку тела скользили, а молодой человек был слишком силен и тороплив. Ему, однако, удалось проникнуть в Эммануэль и вырвать у нее крик удовольствия и боли. Затем девушка попросила отпустить ее, чтобы она добралась до края бассейна. Взобравшись на ограду, она принялась ласкать молодого человека языком и пальцами, прижимать его член к своим бедрам, к животу, до тех пор, пока он не оказался в заветном местечке между грудями – словно в мягкой вагине девственницы. Вскоре густое семя обильно излилось в руки Эммануэль, которые она сложила в виде чаши. Девушка поднесла волшебную чашу ко рту, спросив у любовника:
– Хочешь?
Он, смеясь, покачал головой, однако прижал свою щеку к щеке Эммануэль, чтобы посмотреть, как она выпьет его эликсир желания. Темная грива Эммануэль легла на его плечи, и со стороны могло показаться, будто два тела имеют лишь одну голову.
Поскольку Эммануэль стало прохладно, Михаэль лег на нее, растянувшись по всей длине, и молодые люди принялись нашептывать друг другу слова любви. В небе, нависающем над любовниками, сиял Орион со своим туманным мечом и поясом из драгоценных камней. Эммануэль повторяет про себя каббалистическую формулу: Альнитак, Альнилам, Минтака… [20] Мысль теряется в грезах.
Придя в себя, Эммануэль чувствует боль и бессилие, не понимает, что делала в этом парке и почему на ней неподвижно распростерт голый мужчина, которого она никогда раньше не видела… Возможно, он мертв? По мере того как память стала возвращаться, паника отступила, но Эммануэль не хотела больше здесь оставаться. Она попросила Михаэля отвезти ее домой. Она устала и хотела проспать несколько дней напролет в собственной постели – как сурок.
Молодой человек, напротив, жаждал продолжения и хотел веселиться до утра. Эммануэль ощущала неловкость. Ей следовало найти Марио. Она надела платье; кожа за ночь стала немного сухой; прикосновение шелка было приятным. Эммануэль мечтала расчесать волосы, из которых выуживала мокрые лепестки и опавшие листья. Она помнила, что во дворце есть ванные комнаты, отделанные серебром и слоновой костью, где прислуживают девушки-подростки с глазами, полными восхищения и желания. Эммануэль отыскала одну из таких служанок и оставила кавалера за дверью ванной, наказав не ждать ее.
Эммануэль искупалась в горячей воде, вытерлась, напудрилась, надушилась, ей сделали массаж, ее расчесали, и девушка с удовольствием провела бы остаток ночи в ванной комнате, если бы принц, предупрежденный Михаэлем, не явился за ней.
– Многие переживают, что вас похитили, – сказал принц. – Не хотите положить конец этим слухам?