С двух сторон в пространстве, отделенном от сцены совокупления, возникают двое мужчин. Они идут навстречу друг другу и вскоре оказываются в центре экрана, чтобы построить ту же фигуру, что до них изображали мужчины, чьи достоинства теперь пребывают в раю.
Стоит только мужчинам занять позиции, как вдруг из ниоткуда появляются четыре женщины. Первые располагаются вдоль столов, целуют женщин в груди, а мужчин щекочут за яйца. Две другие женщины садятся на корточки перпендикулярно женщинам, сосущим искусственные члены, и начинают пальцами ласкать их влагалища, поскольку мужчины выбрали задний проход. Свободной рукой женщины ласкают груди.
Еще шесть теней выплывают с двух сторон: по одному мужчине и по две женщины. Каждый мужчина берет женщину за талию и кладет на спину, прямо на пол, так, чтобы ее голова оказалась на носках мужчины, который предается содомии с женщиной – любительницей искусственных членов. Затем вторая женщина располагается так, чтобы ее влагалище оказалось во рту у первой, а руки могли обхватить живот и яйца того самого мужчины, который предается оргии.
На двух столах происходят одинаковые зрелища. Мужчины, которые привели четырех последних девушек, разлеглись по разным сторонам и совокупляются с двумя оставшимися свободными вагинами. Одновременно мужчины руками ласкают груди женщин, чьи влагалища оказались во рту у их партнерш. Мужские и женские языки сплетаются, лаская вагины.
Все совокупляются синхронно, в одном ритме, каждый любовник – инструмент в оркестре: мужчины ласкают женщин членами, руками и губами, а те, в свою очередь, ласкаются между собой и доставляют удовольствие мужчинам всеми возможными способами. Женщины, вылизывающие влагалища других женщин, обнимающие за талию мужчин, которые ублажают прекрасных любовниц, высасывающих нектар из искусственных членов, – все они живут одной жизнью с теми, кто предается содомии, глотают сперму и ненасытно лижут яйца. Картина завораживает синхронностью и гармоничностью движений.
Свет, однако, потускнел, и теперь с трудом можно разобрать, что происходит на экране. Постепенно тьма окутывает силуэты, заполняет пробелы, но спектакль не заканчивается. Тонкая игра теней оставляет пространство для воображения. Театр словно уступает место реальности, фантазии обещают сбыться; теперь настал черед гостей воплотить в жизнь свои мечты.
Школа, через которую я прохожу, создана не ради его удовольствия, но ради моего образования: он обучает меня не эротике, а кое-чему другому: если ты любишь, будь способна на любовный акт или молчи. Поэтому для меня честь каждый раз отдаваться мужчине все с большей страстью. Эту честь еще вчера я называла бесчестьем…
Кристиана Рошфор. «Отдых воина»
М арио вытягивает свои длинные ноги и вздыхает, наблюдая за потопом.
– Это надолго, – мрачно предсказывает он.
– Ну и что? – откликается Эммануэль. – Почему вы так трагически относитесь к погоде? Вы планировали побыть на открытом воздухе?
– Быть пленником дождя или чего-то еще – все это рабство. А рабство угрожает моей свободе, а значит, дождь – мой враг. Ненавижу дождь.
Эммануэль беззаботно смеется. Звук дождя, который барабанит по островерхой крыше дома и по террасе, кажется девушке красивым. У нее хорошее самочувствие, поэтому она настроена положительно.
– Поиграем в свободных людей! – предлагает она.
Лицо ее гостя светлеет.
– Вы чувствуете себя свободной, Эммануэль?
– Думаю, можно становиться все более и более свободным, не так ли?
Он кивнул.
– Именно так надо понимать свободу: это благо в перспективе.
– До приезда в Бангкок я считала себя достаточно свободной и не могла представить большей свободы. Но, однако, сегодня я в десять раз свободнее, чем тогда. Но еще есть куда расти.
– Всегда есть куда расти. Всегда есть что искать.
– Но я не знаю что. Наверное, мне не хватает воображения. А вам?
– У меня не больше воображения, чем у вас, я всего лишь мужчина! Но я могу помочь вам: сделать так, чтобы вы никогда не были полностью удовлетворены.
– Вы посланы мне Небесами, чтобы внушить неутолимое желание! – смеется Эммануэль, однако нежность в ее глазах сбивает насмешливый тон. Марио не ошибся в своей ученице.
– Как чудесно вы выразились!
Эммануэль продолжает:
– Знаете, Марио, я должна рассказать вам о своих удивительных опытах. Меня насиловали!
Марио забавляется вместе с Эммануэль:
– Если услышишь, что Партенис изнасиловали, – декламирует он, – знай: она сама этого захотела, потому что никто не может владеть нами без нашего соизволения [41] .
– Ах, как мне хорошо! – радуется Эммануэль. – Как я счастлива! Почему?
– Потому что мы вместе. И потому что у вас красивые ноги.
Марио смотрит на дождь уже с меньшим отвращением. Эммануэль наклоняется к нему, продолжая доверять секреты:
– А еще меня продавали!
Секунду Марио молчит, затем спрашивает:
– Вы готовы к следующему шагу?
– Конечно, если вы мне скажете, к какому.
– Вы должны сыграть свою роль до конца: согласиться на проституцию.
– Но я уже занималась проституцией, я же говорю! – восклицает Эммануэль.
– Я имею в виду настоящую проституцию. Не игру и не мимолетное развлечение ради шутки.
– Это приблизит меня к свободе? – удивляется Эммануэль. – Мне казалось, что проституция – форма рабства. Обычно женщину вынуждают заниматься проституцией – нищета, какое-то горе, неудачи. Женщина становится заложницей обстоятельств.
– Да, но когда женщину никто и ничто не вынуждает, она, напротив, демонстрирует свою свободу.
– Может быть. Но чем проституция отличается от того, что сделала я?
– Разница не принципиальная. Просто в проституции больше свободы. И разве не свободу вы ищете? Кроме того, вы выбираете мужчин, и это тоже ограничивает вашу свободу. Вы, наверное, считаете, что возможность выбирать дает свободу, но на самом деле вы – пленница, вам необходимо совершать выбор. Вот когда вы будете знать, что ваше тело – подарок для любого человека, которого пошлет вам случай, вот тогда вы обретете настоящую свободу.
Эммануэль неуверенно улыбается. Марио продолжает:
– Думаю, я вам уже говорил о том, что эротизм требует организованности. Это системная вещь. Чем лучше будет организована и упорядочена ваша жизнь, тем больший успех вас ожидает в эротике. Проституция на самом деле – это умная организация и использование своего тела. Иначе начинаются игры в предпочтения и капризы. Если упорядочить неожиданности, эстетическая сторона вопроса только выиграет. Рассматривайте все это как победу интеллекта над организмом. И дело не в том, возрастет ли ваше наслаждение. Не стану вам повторять, что искусство важнее удовольствия.