– Слишком маленькие, – заключила она.
Кристофер посмеялся вместе с друзьями.
После ужина они отправились в лабиринт китайских кварталов, к театру, похожему на старый вокзал. Сотни вспотевших, возбужденных зрителей толкались и вопили у эстрады, по которой друг за другом расхаживали голые девочки-подростки. «И все-таки не совсем голые», – замечали зрители, рассаживаясь на металлических стульях. Свободных мест было много, поскольку плату взимали значительную. Бедра каждой участницы шоу опоясывала веревочка, на которой в области лобка крепился убогий обрезок клеенки, размером с игральную карту. Время от времени девочки двумя пальцами резко приподнимали «занавес» и на секунду выставляли напоказ волосатые лобки – публика ликовала. Спектакль продолжался около получаса, – при этом картина не менялась, а зрители совершенно не уставали наблюдать за одними и теми же повторяющимися движениями. Трое европейских гостей развлекались, обсуждая внешние данные артисток.
Эммануэль заявила, что ей больше всего нравится «высокая девушка с плоской грудью». Скорее всего она одинокая, – предположила Эммануэль. Жан вместе с женой детально описали длинную щель с большими мягкими на вид половыми губами и глубокое влагалище, которые можно было себе вообразить по очертаниям лобка юной особы.
– Никогда еще я не слышал, чтобы супруги так разговаривали, – признался Кристофер, не осуждая, а скорее изумляясь.
– С удовольствием занялась бы с ней любовью, – заключила Эммануэль, чтобы окончательно ошарашить мужчину.
«Видимо, она подвергает мою мораль испытаниям, – решил Кристофер. – Я ей покажу!» Голые ноги Эммануэль рядом с его собственными ногами волновали англичанина куда больше, чем китайские девушки.
– А я бы предпочел заняться любовью с вами, – заявил Кристофер.
«Только бы она подумала, что я шучу! – забеспокоился он, вне себя от собственной смелости. – Надеюсь, я не зашел слишком далеко».
– Кристофер начинает понимать, что к чему, – произнес Жан.
У англичанина перехватило дыхание. Он не думал, что в общем шуме и гвалте Жан его услышит. Кристофер почувствовал себя жалким депрессивным хамом.
Внезапно Эммануэль нестерпимо захотелось отдаться англичанину. «Я сделаю это сегодня же ночью», – решила она. Не контролируя свои эмоции, она наклонилась к мужу и ласково прошептала ему на ухо:
– Дорогой, я бы хотела отдаться Кристоферу. Можно?
– Да, – ответил Жан.
Эммануэль прижалась к Жану, поцеловала его в губы и почувствовала себя такой счастливой, какой не была с тех пор, как влюбилась в него.
О душа моя, не стремись к бессмертию,
но наслаждайся всеми возможностями жизни.
Пиндар. «Пифийские оды»
Отче наш, сущий на небесах,
Оставайся там,
А мы – на земле,
Порою здесь так красиво,
Зимой и летом,
Год от года,
И девушки просто диво…
Жак Превер. «Слова»
Н а следующий день Ариана звонит Эммануэль по телефону и просит приехать. Повод понятный. Эммануэль отказывается – якобы Жан поручил ей срочно пойти за покупками. Повесив трубку, Эммануэль задумается о причине своего лукавства. Неужели Ариана ее совсем не привлекает? От одного воспоминания о ласках графини – мурашки удовольствия по всему телу. Нет сомнений в том, что Эммануэль очень нравится заниматься любовью с графиней. В чем же дело? Неужели она хранит верность Би? Она в этом не уверена… Тоска по Би уже превратилась в легенду, и сердце теперь страдает меньше, чем гордость. Эммануэль делает вывод: временное равнодушие к Ариане скорее всего связано со странным любопытством и влечением к девушке, которую Эммануэль с Марио видели накануне у ворот, ведущих в сад, – Марио не удосужился приоткрыть завесу тайны и объяснить, кто такая эта незнакомка.
«Анна Мария Серджини…» – сказал он. Но кто она? Столь необычная особа… Марио обещал, что она зайдет к Эммануэль после обеда. И она действительно явилась часам к трем на своей невероятной машине.
Эммануэль хмурится от досады: под брюками не видно ножек «ангелочка». Да и груди спрятаны под блузкой без выреза – не то что у Эммануэль. Впрочем, в этой ситуации силуэт, облаченный в одежду, столь же соблазнителен, сколь и обнаженное тело.
Эммануэль разглядывала гостью, не скрывая своего интереса. Анна Мария не удержалась от смеха. Смущенная Эммануэль опустила глаза.
– Мое воспитание оставляет желать лучшего? – поинтересовалась она.
– Нет, вы просто очень прямолинейны.
Что Анна Мария знала об Эммануэль? Ровным счетом ничего. Оставалось лишь спросить:
– Почему? Марио сказал вам, что мне нравятся женщины?
Но, однако, в тот момент она не хотела женщину, стоящую перед ней. Она чувствовала себя смущенной, робкой, это она-то, она, обычно находившая подход к любой красотке. К счастью, гостья ответила настолько непринужденно и весело, что Эммануэль улыбнулась:
– Конечно, сказал. И обо всем остальном тоже. Вы просто прелесть!
– И что же он вам рассказывал обо мне?
– Все, я полагаю. Он рассказывал о том, как вы проказничали в разных укромных секретных местечках города, о том, как потрясающе вы дефилируете в обнаженном виде, о ваших занятиях любовью втроем… Что еще вам поведать? Наверное, три четверти его россказней я уже забыла.
Эммануэль не ожидала, что Марио будет столь откровенен, и даже рассердилась на него.
– И что вы обо всем этом думаете? – сухо спросила она.
– Я уже давно привыкла к рассказам и образу жизни своего замечательного кузена.
Эммануэль отметила, что гостья проявила такт и не стала высказывать свое мнение, но девушку не устраивало такое положение вещей. Она хотела добиться от Анны Марии искренности, возможно, это желание было сродни мазохизму.
– А мои измены мужу вы считаете допустимыми?
– Вовсе нет.
Приговор смягчила милая улыбка и мягкая интонация Анны Марии.
– Надеюсь, вы пристыдили Марио, – съязвила Эммануэль.
– Нет. Вы развратничаете не из-за него.
– Неужели? А из-за кого?
– По собственной воле, конечно же. Вам это по душе.
Эммануэль с достоинством приняла удар. Но все-таки добавила:
– Марио со своими теориями тоже сыграл свою роль.
Анна Мария снова засмеялась. Ее органичность и непосредственность вызывали симпатию. Девушки уселись верхом на маленькую деревянную скамеечку под огромным тамариндом – солнце не проникало сквозь его густую листву. Они наклонились друг к другу, обе оперлись руками о дерево – Анна Мария вся в синем, Эммануэль – в трусиках, слепивших взор, когда девушка поднимала ноги, и в тоненькой просвечивающей кофточке лимонного цвета, сквозь которую прорисовывались, подобно рельефу, груди и темные соски. Густые пряди падали на глаза и на щеки, Эммануэль вскидывала голову, как молодая кобылка, чтобы стряхнуть волосы, а иногда, наоборот, вдруг захватывала их влажными губами и, нахмурившись, задумчиво посасывала. Она вновь безо всякого смущения разглядывала Анну Марию и находила ее невероятно красивой, более красивой, чем Ариана и ее полуголые девицы из спортивного кружка, более красивой, чем Мари-Анн с ее толстыми косами и волшебными глазами. Более красивой, чем Би… Эммануэль вдруг почувствовала, что ей совестно. Попыталась оправдаться перед самой собой: все ее девушки, даже Би, были земными, а вот Анна Мария – совсем другое дело. Это ведь очевидно! Она словно с другой планеты… Эммануэль погрузилась в мечтания о галактике: при мысли о том, сколько еще красоты скрыто в звездном небе, в полной недосягаемости, сердце прямо зашлось. Веселый голос Анны Марии вернул девушку с небес на землю – «ведь и на земле, в конце концов, есть чем заняться», – решила Эммануэль.