Через какой-то промежуток времени, не могу сказать точно какой, ко мне вернулся мой обычный здравый смысл. Проснулась и совесть – и в тревоге чего-то ожидала, разом обрушив на меня осознание ситуации в целом – чтобы я, не дай бог, не упустила ни одной детали. Я глянула на часы. Тихонько тронула Маурицио за руку:
– Маурицио, я возвращаюсь к себе в гостиницу.
Он потянулся, как ленивый кот, потом, приоткрыв один глаз, пробормотал:
– Зачем тебе уезжать? Давай проведем эту ночь вместе.
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что, чтобы жить дальше, надо забыть. Так сказал ты.
– И ты уже хочешь начать забывать?
– Чем раньше, тем лучше. Разве ты сам что-нибудь помнишь?
– Ничего, – ответил он с грустью.
Я оделась и покинула номер, не сказав ни слова на прощание, как и он. Я вызвала такси и, когда ехала на большой скорости по прекрасным римским улицам, чувствовала себя хорошо. За столько веков история должна была накопить много забвений, подумала я, а потом подумала еще и о том, что только мощная вибрация двух тел заставляет исчезнуть ощущение мимолетности жизни, тоску смерти. Победить смерть можно, лишь прожив несколько минут без всякой философии, без всякой морали, отказавшись от мысли, что ты живешь благодаря дуновению гипотетического Бога.
На следующее утро мне чудовищно хотелось спать, но я, не опоздав ни на минуту, позавтракала вместе с Гарсоном. И с ходу попросила его обойтись без обсуждения событий вчерашнего вечера. Просьба его удивила, но он ее выполнил. И заговорил о планах на будущее:
– А что мы будет делать теперь, инспектор?
– Подведем итоги и вернемся в Барселону.
– Знаете, я никак не могу смириться с тем, что все у нас пошло наперекосяк. Хотя, с другой стороны, этот мерзавец Катанья получил по заслугам.
– Да, только теперь он стал безгласным трупом, от которого нам нет никакого проку.
– А вы полагаете, что те, кто его прикончил, эти мафиози, выйдут сухими из воды?
– Остается надеяться на итальянских коллег, сейчас это дело в их руках.
– Постараюсь надеяться, – сказал он и вонзил зубы в начиненный кремом круассан, чтобы хоть чем-то подсластить свои горькие мысли. – Какие указания будут на сегодня? – спросил он тотчас же, обмакнув усы в густой капучино.
– Никаких указаний, только просьба о личном одолжении. Не могли бы вы сами позвонить Коронасу и рассказать ему обо всем, что тут произошло? Я никак не соберусь с духом.
– Черт, инспектор! Это уж точно одолжение так одолжение! Он просто взбесится и весь свой гнев обрушит на меня.
– Вы лучше умеете с ним ладить.
– Но только тут очень уж непростая тема, к тому же мы не поставили его заранее в известность… Ох и врежет он мне!
– Поговорите с ним, и потом можете считать нынешнее утро своим свободным временем – почувствуйте себя настоящим туристом.
Предложенная мною компенсация сыграла желаемую роль, хотя Гарсон и постарался скрыть свою радость.
– Нельзя не признать, что вы и на самом деле обладаете удивительной способностью выводить комиссара из себя. Может, мне и вправду удастся как-то умиротворить его. К тому же несколько свободных часов будут сейчас весьма кстати – надо ведь и кое-какие покупки сделать.
– Вот и договорились, Фермин, распорядитесь этим утром по своему усмотрению.
Габриэлла дожидалась меня, чтобы известить, что комиссар Тести хотел бы поговорить со мной. Я задалась вопросом: неужели, отделавшись от нагоняя собственного начальника, я попаду в пасть к чужому? На счастье, нет, комиссар всего лишь желал поставить меня в известность, что отныне они займутся поисками виновных в смерти Катаньи, а также будут искать Марианну Мадзулло. И еще: обе полиции и впредь будут поддерживать тесную связь, и нам в Барселону станут без промедления сообщать любую новость. Я поблагодарила его. Как только все дипломатические ритуалы были выполнены, я вышла в коридор и тотчас встретила испытующий взгляд Габриэллы.
– Ispettore Абате поехал в морг. Там будут делать вскрытие. Он попросил, чтобы я проводила вас, если вы захотите взглянуть на труп Катаньи.
– Да, конечно. Поехали, здесь мне больше делать вроде бы нечего.
Мы приехали вовремя, так что я успела увидеть тело Катаньи еще до начала экспертизы. Я рассматривала его с брезгливостью и любопытством. Он лежал на металлической каталке и показался мне таинственным посланцем смерти. Жесткие черты лица, гладкая кожа, грубые руки с сильными пальцами. Именно таким был этот кровавый убийца, или только я видела его таким, потому что знала, что он совершал убийства, не зная жалости? Маурицио приблизился ко мне сзади и сказал на ухо:
– Кошмарная рожа, правда? Просто дикарь. Мы передали сведения о нем и его смерти в газеты, но вряд ли кто-нибудь явится забрать тело. Я бы сказал, что с такой внешностью ему была предначертана судьба киллера.
– Да, но это не снимает с него даже частички вины. Кстати, мне будут нужны фотографии, чтобы взять их собой в Испанию.
– Уже готовы.
Я улыбнулась ему, и он улыбнулся мне, но наши улыбки были нейтральными, любезными и не имели никакого скрытого смысла или подтекста. Оба мы находились в процессе забывания, оба были готовы продолжать наши жизни параллельными путями – так, чтобы они никогда больше не пересеклись. Я почувствовала прилив товарищеских чувств и мысленно пожелала, чтобы все у него сложилось хорошо, чтобы он нашел свое счастье именно там, где, как он верит, оно его ждет. Абате, видимо, испытывал нечто похожее, потому что в его взгляде я прочла искреннее волнение.
– Петра Деликадо, генерал от кавалерии, – сказал он со смехом.
– Ispettore Маурицио Абате, полицейский до мозга костей, – засмеялась в ответ я.
И только тут я сообразила, что мы с ним любезничали рядом с обнаженным трупом. Но меня это не ужаснуло – что ж, такова жизнь. Пусть этот неотесанный Катанья сочтет, что таким образом мы отдаем должное его памяти.
– Скажи, я должна еще что-нибудь сделать до возвращения в Барселону? – спросила я смирно.
– Ничего, Петра. Погуляй по Риму. У меня сейчас есть дела, но в середине дня мы можем собраться все вместе, вчетвером, и пообедать – это будет наш прощальный обед. Идет?
– Если только это не приказ… – пошутила я.
Я бродила по улицам Рима, не обремененная потребностью что-то непременно увидеть, посетить или сохранить в памяти. Я наблюдала за людьми, фиксировала в уме контрасты. Туристы, наряженные туристами, рядом с местными пешеходами. Уличный торговец, беседующий на углу с консьержем. Суетливые служащие с telefonito, прижатым к уху. Красивейшие юные женщины. Элегантнейшие женщины постарше. Мотоциклы, летящие на полной скорости. Запах кофе. Народ, делящий свою историю со всем миром. Занятно. Папа Римский. Лавки с мороженым.