– Считаю, что ваш намек бестактен, – сухо произнес магистр.
– Простите, если что не так, – развел руками де Буа, – но история… увы, упрямая вещь.
– Перейдем к делу, – прозвучал голос Боже.
И обе стороны поняли, что это был спасительный якорь.
– Вы правильно заметили, – повернулся к нему де Буа, – я тоже такого же мнения.
Магистр потеребил бородку, явно взвешивая, дать ему отпор или не разжигать страстей. И выбрал второе.
– Да, совершенно верно, господин Буа, перейдем к делу. О вашей встрече мне поведал господин Боже. Я выражаю вам свое искреннее сочувствие, и наш орден готов оказать помощь в деле поиска вашего племянника.
– Весьма благодарен вам, мессир, – де Буа сделал попытку привстать, – за то, что вы разделяете со мной постигшее меня, как и всю нашу семью, горе, и я вам глубоко признателен за то, что вы протягиваете мне братскую руку помощи, – он вновь привстал и сделал в сторону магистра поклон. – Но, понимая, что поиск будет стоить немалых затрат, я бы хотел знать, простите, чем мне за это придется расплачиваться.
Магистр и Боже быстро переглянулись, затем Жак де Молэ сказал:
– Наш орден никогда ничего не просит и тем более каких-либо цен никому не назначает. Мы довольствуемся только тем, что каждый пожелает нам пожертвовать.
– Где же вы собираетесь его искать, – спросил де Буа, – а вдруг… его уже нет в живых?
– Мы не думаем, – начал Боже, поглядывая на магистра, – мы случайно узнали, что Раймунду, так зовут вашего племянника, подсыпали сонного порошка и увезли в южном направлении.
– Ну и что… может по дороге и…
– Нет, нет. Сегодня многие со своими врагами расправляются иначе: отдают на галеры. И не берут грех на душу.
Де Буа задумался. Действительно, граф, наверное, прав. Он слышал о страшном наказании для тех, кто туда попадал.
– В ваших словах есть доля правды. Но… выкуп стоит дорого.
Магистр произнес, чеканя каждое слово:
– Это будет не дороже того счастья, которое вы получите при возвращении племянника. Кстати, каково ваше мнение насчет тех лиц, которые посчитали его своим врагом?
Де Буа от такого вопроса растерялся. Но тотчас собрался и ответил:
– Вы знаете, я много думал об этом. Даже попытался найти ответ и в Париже, но… увы, – де Буа развел руками.
– А не находите ли вы, – с этими словами магистр поднялся и подошел к де Буа, – что кто-то сильный и могущественный безжалостно прокладывает путь к одному из знаменитых графств на юге Франции?
Де Буа молча, вопросительно посмотрел на магистра. Тот постоял перед ним какое-то время и вернулся на свое место. Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Какие странные события вдруг обрушились на эту знатнейшую фамилию! Таинственно исчезает старший сын, наследник. Вскоре уходит из жизни сам граф. При странных обстоятельствах погибает второй сын. Это вам о чем-то говорит?
– Неужели? Нет, – тяжело вздыхает де Буа.
– Да, трудно произнести это слово, – Жак заерзал в кресле, – но мне показалось, что мы можем назвать имя виновника. Но пока… не время это делать. Чтобы оно подошло, заключим наш союз, – он поднялся и протянул руку.
Де Буа довольно неохотно ее пожал.
– Очень хорошо, – воскликнул магистр, живо подскочив к де Буа и обняв его за плечи, – с сегодняшнего дня мы включаемся в поиск. А пока прошу на наш скромный обед, – и жестом руки пригласил пройти в сторону бесшумно открывшейся потайной двери.
После отъезда де Буа магистр пригласил к себе Боже и епископа.
– Забавный старикан, – глядя в окно, сказал магистр. Подумав, добавил: – Я думаю насчет Констанции. Неплохо бы, Боже, пока мы не решим свою проблему…
– Я вас понял, – улыбнувшись, ответил Боже, – я обдумаю и…
Все поняли недосказанное и, покачивая головами, дали понять, что они довольны ответом.
Согласие Эртогрула оказать помощь Санду и Осману в посещении Руси придало им задор и новые силы. Они стали обдумывать, кого взять с собой. Фодых подошел вне очереди. В последнем их странствовании он показал себя человеком, умеющим говорить на одном языке с торговыми людьми, знал цены, да и ответственности ему не занимать. Решено было взять и с десяток человек. В основном брали из янычар.
И с нетерпением следили, как идет выздоровление бея. Он поправлялся, но болезнь, несмотря на все усилия шамана, медленно покидало тело. И вот, когда казалось, что через несколько дней бей будет готов отправиться в путь за охранной грамотой, в стойбище прискакал нарочный из Коньи. Главный визирь просил прибыть к нему… Османа.
Эту бумагу Эртогрул с Эдебали читали несколько раз. Им было непонятно, почему вдруг понадобился Осман. Может, ошибка? Смотрят печать. Нет, настоящая.
– Ну что, – расстроенно сказал бей, – Османа, так Османа! Быстрей возвращайся, сынок! Непонятно, зачем ты там понадобился. Это срывает мою поездку к хану.
С ним хотел было ехать и Санд, но по просьбе отца остался. Бей боялся, что, прослышав про его болезнь и отсутствие сыновей, кое-кто из соседей захочет этим воспользоваться. Санд чуть ли не полпути провожал своего брата. Когда они оба поняли, что Санду пора возвращаться, обнялись.
– Я быстро, – крикнул на прощанье Осман и хлестнул коня.
За ним устремилось с десяток воинов. Как-никак, дороги стали опасны.
Осман скакал долго, как бы доказывая самому себе, что его дела не расходятся со словами. Он не хотел остановиться даже когда почувствовал, что от усталости конь начал запинаться. Он был захвачен желанием скорее вернуться, однако просьба нищего монаха заставила его остановиться.
– Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, не проезжай, путник, мимо, окажи помощь ближнему, да будешь ты вознагражден Всевышним за свою доброту и сердечность, да пошлет тебе Аллах удачу.
Осман осадил коня.
– Чего надо, добрый человек? – наклоняясь к нему, спросил Осман.
– Ноженьки мои совсем отказали. Нет сил дойти до ближайшего очага. Одежда моя мокра. Дыры хороши только в теплую погоду. Да вознаградит тебя Аллах! Да пошлет он тебе удачу.
– Давай руку.
Осман протянул свою и поднял дервиша.
– Садись на моего коня, а я побегу рядом, – сказал Осман, помогая дервишу оседлать лошадь.
Какое-то время Осман бежал рядом с конем, пока дервиш не позвал его:
– Сын мой, я вижу, что благостью наполнено сердце твое. Лошадь твоя сильна. Я легок, как трава в копне. Садись рядом. Она, – он хлопнул по крупу, – выдержит нас двоих.
Осман не стал спорить, легко вскочил на конскую спину. Стало смеркаться. Осман уже стал подыскивать место для ночлега, как дервиш, почувствовав, что юноше надо, произнес: