— Я вас слушаю, князь, — произнесла она сухим нервным голосом и, поджав губы, одарила визитера неодобрительным взглядом.
— Зашел справиться, довольны ли вы приемом? — Ярослав почтительно склонил голову.
— Если не считать того, что не могу переодеться, то вполне.
— К сожалению, — произнес князь, — мы не всегда можем позволить себе делать то, что хочется. — Он подкупающе улыбнулся.
«Кажется, он довольно приятный человек», — отметила про себя княгиня. Но вслух сказала:
— Я думаю, Киев за меня вы не получите.
Ярослав рассмеялся:
— Очень жаль. Но коль уж вы в том уверены и, к тому же, явно не желаете задерживаться у меня в гостях… Я правильно вас понял?
— Правильно! — подтвердила княгиня.
— Раз так… Тогда, к своему сожалению, я имею честь сообщить вам, одной из красивейших женщин Руси, что вы… свободны, — и он сопроводил свои слова соответствующим жестом.
— И когда я могу уехать? — взгляд княгини переменился, в глазах зажегся дерзкий огонек.
— В любое время, — ответил Ярослав. — Стоит ли утруждать себя обществом, которое вам претит?
— Я этого не говорила, — кокетливо улыбнулась она. — Но, увы, бесчисленные домашние обязанности велят мне поскорее вернуться к родному очагу.
— Вы шутите? Какими домашними обязанностями может быть обременена такая женщина, как вы?!
«Какой чарующий у него голос! Пожалуй, мой похититель — весьма милый человек!» — подумала княгиня.
«Хм, и все-таки она прекрасна! Недаром, говорят, этот польский потаскун так и вьется вокруг нее. Боже, какие соблазнительные бедра!..» — подумал Ярослав, подавив тяжелый вздох.
— Отчего вы вздыхаете, князь? — голосом невинной девицы спросила она.
— Сознаюсь, княгиня, — он взял ее руку, — что чем больше смотрю на вас, тем сильнее бьется сердце, а в груди нарастает зависть.
— Зависть? — потупила глазки княгиня.
— Именно так, моя королева, — Ярослав припал к ее руке губами. — Ах, какая кожа! Ну чистый шелк!..
— Полноте, князь, — залилась та счастливым смехом.
— Я весь в вашей власти! — он упал перед ней на колени.
— Ярослав! — раздался за дверью нетерпеливый голос супруги.
Он вскочил:
— Я здесь. Входи, душа моя.
Когда жена вошла, Ярослав с чувством читал гостье послание от ее брата.
— Вот что написал мне князь Даниил, — заключил он. И добавил: — Я весьма чту родственные чувства и посему жду вашего ответа, княгиня. Когда прикажете подготовить все необходимое для вашего отъезда? — он выразительно посмотрел на нее. — Подумайте и сообщите о своем решении. А пока, милые дамы, я вынужден покинуть вас, — и он вышел.
Княгини долго не могли найти тему для беседы, а стоило контакту начать налаживаться, как в светлицу внезапно ворвался Ярослав. Лицо его было белым, губы тряслись. Женщины поняли: случилось что-то страшное.
— Татары осадили Чернигов! — хрипло выдавил князь.
Пройдя между истоками рек Сваны и Оки, татарская орда, оставив севернее Кром, двинулась на Севьское. Здесь Субудай разделил свои силы на три группы. Две, в облегченном составе, двинулись: одна — на Глухов, Путивль, Бахмач и Всеволож, чтобы с юга выйти к стенам Чернигова, а другая, переправившись через Сейм выше Новгород-Северска, — на Ропеск. Однако, не доходя города, перешла реку Снов и внезапно появилась перед его стенами с севера. Каково же было разочарование Субудая, когда он увидел закрытые ворота. «Как такое могло случиться?» — мучил его вопрос. Он же приказал по всему пути движения войск никого не оставлять в живых, и на́ тебе — кто-то все-таки сумел предупредить!
* * *
Смерд Павша из Сновска еще до рассвета отправился в ближайший лесок напилить дровишек. Привязав лошаденку, пошел валить сухостой. Успел свалить всего пару стволов, как вдруг до него донесся чей-то голос. Павша прислушался. И, о Господи! Говор-то был не русский. Смерд вышел на опушку и опешил: мимо медленно шествовал конный отряд неизвестных всадников. «Да это же татары! — чуть не вырвалось у него. — К Чернигову крадутся!»
Павша попятился, спешно распряг лошаденку и своими, одному ему известными тропами поскакал к городу. В голове билось только одно: предупредить земляков!
Он опередил вражину. Но то, что увидел, его ужаснуло: город пребывал в полном неведении. Павша бросился к вою, расслабленно привалившемуся к воротам.
— Татары! — что есть мочи заорал он.
— Ты че орешь, ирод? — продрал сонные глаза страж. — Пошел прочь, не то… — и он угрожающе вскинул копье.
— А-а! — в отчаянии махнул рукой смерд и осмотрелся.
Улицы были еще пустынны. При виде колокольни Павшу осенило, и через какое-то время над городом загудел тревожный набат. Прибежал священник. Узнав, в чем дело, послал смерда на княжеский двор, а сам принялся звонить еще энергичнее.
Одним из первых у княжеских ворот появился Акила. Вои подвели к нему смерда. Выслушав его, Акила приказал закрыть ворота и поскакал за тысяцким.
Князь с дружиной давно ускакал защищать Киев, а вражина тут как тут! Беда!..
Тысяцкий спал крепко. Еле добудились. Он долго не мог уразуметь, чего от него хотят.
— Татары? Откуда? Что им тут делать? Кто их звал? — лепетал он спросонья.
* * *
В Киеве о событиях в Чернигове ничего пока не знали. Князь Михаил по-прежнему мотался по волости, занимаясь полюдским делом. Обдумывал заодно и предложение Кирилла. Дело было непростым. Михаил знал, что у короля есть дочь, но ведь у него могли быть на нее и другие, более привлекательные виды. А родниться с князем, у которого татары вот-вот отберут последнее, вряд ли кому захочется. «Так что же делать?» — мучительно размышлял князь.
А Аскольд тем временем продолжал разыскивать князя, дабы выяснить у него причину, по которой тот бросил его в темницу. Будучи полностью уверенным, что никаких подлых дел за ним не числится, он с чистой совестью и неослабевающей энергией рыскал по Киеву в поисках встречи с Михаилом. Всеславна отлично понимала мужа и во всех делах была ему верным товарищем.
Киеве меж тем вновь охватила сонная жизнь. Оживление, вызванное появлением князя, угасло. От городских дел его уводили другие заботы. Правда, вяло текущий ремонт стен продолжался, но отсутствие хозяина сказывалось. Нужны были гвозди, скобы, лес, а главное — деньги. Кратковременные наезды князя снимали эти проблемы, но стоило ему удалиться, как появлялись новые, и снова их некому было решать.
Зато своей последней поездкой на полюдье князь Михаил остался чрезвычайно доволен. Хоть и не близко было это место, но результат не мог не радовать: несколько возов медов разных сортов дорогого стоили! Порадовал и дворский, который привел к нему греческого купчину. Столько золота князю и не снилось, но один, особо ценный, браслет он отложил. При виде красивой вещицы улегшаяся было страсть вновь всколыхнулась в сердце князя.