А нормальны ли мы все, сумевшие допустить это? Сумевшие жить с этим и сумевшие даже получать с этого деньги? Впрочем, для многих, всё, с чего можно получать деньги – нормально. И, по их мнению, задавать такие вопросы могут только те, у кого этих денег мало. Хотя… хотя будет очень интересно узнать, что же они подумают и почувствуют сами, когда им всё же придется заглянуть в глаза боевого телепата. И покажутся ли тогда эти деньги достаточной компенсацией того, что им придётся пережить…?
…Или не пережить…
Но всё это будет позже, но в том, что это будет, Дик уже не сомневался. Именно для этого будущего он и был здесь. А сейчас…
Наконец погасли лучи, освещавшие причудливый, но пустой дым, и всё же зажглись огни над главной сценой. Но как всегда, зрителей обманули в очередной раз. На ярко освещенную сцену выскочила зрелая женщина в дурацком, осточертевшем своей прозрачностью коротком сарафане и как назло – опять почти без белья. Изображая из себя маленькую идиотку, она кокетливо собирала заранее разбросанные по сцене цветы и всё это под музыку не менее осточертевшего детского мультфильма. Но как всегда нашлись идиоты оказавшиеся в восторге. Именно к ним спустилась со сцены женщина с большим букетом, и именно им она дарила по одному цветочку, кокетливо наклоняясь к каждому, старательно обнажая то, что по какой то глупой случайности ранее ещё не было обнажено.
Как это ни печально, но ей едва хватило большого букета. Оставшиеся три цветочка, она грациозно бросила всем остальным и быстро вспорхнула на сцену. Там она с детской непосредственностью, всё же сняла с себя сарафан и, наконец, стала похожа на нормальную красивую женщину. Но почему – то, именно в этот момент, ей вздумалось развести в стороны руки, наклонить голову и присесть в прощальном реверансе. Как назло сразу погас свет над сценой, и в качестве единственной компенсации, наконец, заткнулась идиотская музыка.
К чести организаторов этого шоу, прозвучали жидкие аплодисменты в темноте. И только после этого опять зажглись разноцветные лучи, причудливо освещавшие пустой дым.
Дик, в явно оглушённом состоянии, попробовал привести чужие мысли в своей голове хоть в какой – нибудь порядок. Всё – таки, быть телепатом в таком обществе было очень больно. Но ничего не поделаешь. В конце концов, ему за это тоже платили. Платили как уникальному боевому телепату класса Хамелеон, воюющему на своей войне, в самом сердце империи врага.
Враги.
Дик ещё раз огляделся. Да какие они враги? Большинству из них, достаточно будет посмотреть на себя глазами телепата, чтобы ужаснуться и, наконец, отказаться от некоторых глупостей. Впрочем, многие из них через это уже прошли, и теперь, даже ему было трудно относиться к ним как к врагам.
Дик заметил внимание к себе и огляделся.
Лола сочувственно подслушивала мысли мужа. Состроив страдальческие глазки, Лола обречённо вздохнула. Демонстрируя уважение и покорность мужу, она отказалась от намерения похулиганить. Дик сначала не поверил глазам, но затем благодарно улыбнулся, надеясь, что это всё же, правда.
По обрывкам мыслей окружающих стало ясно, что старожилы бара заметили некоторые признаки подготовки следующего номера. И действительно, вскоре, опять зажглись огни над сценой, но довольно долго ничего более не происходило. Наконец обычный свет над сценой начал медленно меняться на темный, фиолетово – кровавый. Зазвучала зловещая музыка.
Лола заметно оживилась. Кошмары были её основной боевой специальностью. Она вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть двух крепких мужчин, выносящих на сцену что – то длинное и тяжелое, очень похожее на гроб. Кроваво – красные тона усилили яркость, и Лола с радостью увидела, что на сцене стоял действительно гроб. Она даже взвизгнула от удовольствия, предугадав следующее событие – удар в крышку гроба изнутри.
Роджер не мог удержаться от смеха, наблюдая за Лолой, но только его смех не был веселым. Он знал, что в боевом арсенале Лолы были кошмары, которые вряд ли сможет пережить кто – либо из присутствующих. Помимо способности к разрушению сложной техники, Лола имела великолепный боевой опыт по разрушению чужого сознания и никогда не упускала случая пополнить арсенал чужими страхами, если они были ей интересны. Но сейчас, похоже, Лола просто соскучилась по всей этой жути. Она явно застоялась без дела, и теперь, её радовал любой намек на хоть какой – нибудь более или менее добросовестный ужас.
Музыка стихла. В зловещей паузе гроб открылся, и из него вышла сама смерть. Она очень мягко проплыла над сценой, спустилась в зал и, поднимая длинные рукава, остановилась возле одного из столиков. Наклоняясь к сидящим, смерть, медленно, но эффектно, с помощью длинной щели в боку савана, обнажала свое красивое женское тело.
Очень хорошая аллегория, – подумал Дик. – Теперь, каждый сидящий в зале мужчина захочет, чтобы смерть пришла именно к нему, но только если она будет такой красивой. Дик негромко похлопал. Смерть повернулась и направилась к ним. Остановившись возле их столика, она начала медленно раскачиваться, угрожая пасть на Дика. При этом, просторный, но совершенно не закрепленный по бокам саван открывал её великолепное тело. Роджер был очарован её красотой, и даже Дик улыбался. Лола напряглась.
Смерть увидела её волнение и, обнажив от просторного рукава кисть, протянула к Лоле скрюченные когтистые пальцы. Лола вызывающе вздёрнула подбородок, и смерть остановилась, решив не рисковать. Но на прощание она, неожиданно, сделала два быстрых и изящных поворота, полностью обнажив своё тело, нежно задев сидящих саваном.
Роджер почти ослеп от её красоты и нежного прикосновения и теперь не видел никого кроме неё. Дик похлопал более энергично, чем в первый раз. Весь зал разразился восторженными свистками. Но опять выключился свет, и свистки поменяли тон на крайне раздражённый.
Внезапно свет включился снова, и свистящие стихли, увидев, что на сцене осталась всё та же, уже полюбившаяся им артистка, сумевшая за короткое время поменять костюм. Теперь, она была красавицей вампиром. Она танцевала под хорошую музыку, и иногда, оказавшись возле края сцены, глубоко приседая на изящных ногах, протягивала когти на красивых руках в сторону ближайших посетителей, голодно щёлкая клыками, торчащими изо рта, на впрочем, довольно миловидном личике. Дик, восторженно хлопал. Он впервые видел столь удачную попытку воздействия на подсознание обычными сценическими средствами.
Неожиданно для всех, вампир изящно спрыгнула со сцены, бросилась к Дику, села ему на колени, прижавшись животом к его животу, уверенно схватила рукой за волосы, и, отогнув его голову в сторону, вцепилась клыками в шею Дика. Прежде чем кто – то сумел хоть что – то сообразить, она успела сделать несколько эффектных своей голодностью движений не только головой, но и бедрами. Затем быстро вспорхнула на сцену, и, наконец, слегка зашатавшись, сыто, блаженно и изящно повалилась на пол, застыв в позе свернувшейся змеи. Весь зал взорвался овациями. Дик стер с шеи бутафорское кровавое пятно и тоже восторженно захлопал. Лола начала откровенно злиться.
– Она могла бы стать отличным телепатом, – попытался оправдаться Дик.