Когда ты возвращаешься в Париж? Мы по тебе скучаем. Китти хочет, чтобы крестный ее скорее поцеловал. Кристоф.
От кого: [email protected]
Кому: [email protected]
Я еще в Тунисе. Возвращаюсь на выходных, но мне надо многое обдумать насчет своей жизни. Взял отпуск на работе, они отнеслись с большим пониманием. Может быть, приеду в Париж на следующей неделе, может быть, еще немного попутешествую. Пока не знаю. Но в любом случае передай Китти огромный поцелуй от ее крестного Фрэнки. Ф.
P. S. Надеюсь, что вы понемногу приходите в себя после пожара. Обещаю возместить все книжки, которые сгорели.
Том сунул распечатку переписки в сумку, вместе с остальными бумагами, нашел на подземном уровне вокзала общественный туалет, порвал все файлы на мелкие кусочки и спустил их в унитаз. Потом поднялся наверх, купил билет до Парижа, оплатив его карточкой Юниака, и сел в десятичасовой TGV.
Пришло время для маленькой беседы с Кристофом.
Четыре часа спустя Том сидел за столиком в ресторане Lipp и рассматривал фотографию Кристофа Делестра, взятую с его странички в «Фейсбуке». На снимке на нем были большие и очень темные солнечные очки, темно-бордовая футболка и шорты в стиле милитари. На вид Делестру было около тридцати; у него были фигурно выстриженные усики и маленькая бородка. Волосы на голове, уложенные с помощью геля, стояли торчком. Страница была закрытой, и это фото была единственным в открытом доступе. Пользователи «Фейсбука», как правило, придавали большое значение фотографии профиля и выбирали ее более чем тщательно. Веселый, общительный и крутой парень – вот что должен был сообщать о Делестре его снимок. Он смеялся и держал в пальцах папиросу-самокрутку; возможно, косячок, подумал Том. Никого другого в кадре не было.
Lipp на бульваре Сен-Жермен был настоящим парижским рестораном старой школы; Клэр полюбила его, когда здесь училась. Два раза она приводила сюда Тома. Они сидели рядом, всегда за одним и тем же столиком у окна, и наблюдали за верхушкой парижской буржуазии. С тех пор мало что изменилось. Официанты в черных пиджаках и белых фартуках, с неизменной улыбкой на лице, раскладывали по тарелкам steak tartare – сервировочная станция находилась недалеко от входа. Метрдотель в шелковой рубашке и безупречном костюме сдержанно приветствовал новых посетителей; свой неповторимый галльский шарм он приберегал для завсегдатаев. За два столика от Тома сидела пожилая вдова с черной шалью на плечах, украшенная примерно четырнадцатью килограммами драгоценностей в стиле ар-деко. Она вяло ковыряла вилкой салат «Нисуаз». Время от времени из-под скатерти высовывалась лохматая морда шотландского терьера, верного друга, лежащего у ног хозяйки. Том подумал, что эту собаку наверняка холят и лелеют куда больше, чем покойного супруга. Еще дальше, под заключенными в рамочки карикатурами на Катрин Денёв и Жака Кусто, сидели три дамы средних лет в костюмах от Шанель. Они были поглощены какой-то чрезвычайно интересной беседой. Том не мог слышать разговора, но живо представил себе, что бы сейчас сказала Клэр. Повинуясь стереотипам, она считала, что француженкам из высшего общества «не о чем говорить, кроме как о власти и сексе».
Том обожал Lipp, который воплощал для него настоящий дух «старого» Парижа, но сегодня ресторан вызывал в нем почти неприязнь. Он не мог думать ни о чем, кроме Клэр на борту самолета, летящего в Калифорнию. Скорее всего, в этот самый момент она наслаждалась точно таким же французским вином и такой же французской кухней, что и он. В салоне бизнес-класса, за который заплатил Ричард Куинн. На Лионском вокзале Том позвонил Клэр и оставил ей голосовое сообщение с просьбой подумать еще раз насчет поездки в Америку. Она тут же перезвонила ему сама и сообщила, что уже едет в Хитроу. В ее голосе Том различил нотки усталого торжества. Терзаясь от ревности, он чуть было не набрал номер Эльзы Кассани и не пригласил присоединиться к нему в Париже – просто чтобы побыть в обществе молодой привлекательной женщины и утешить свое уязвленное самолюбие. Вместо этого Том велел таксисту ехать в Lipp, заказал бутылку Nuits-St-Georges Premier Cru и стал обдумывать, что делать с Делестром.
Через час, допив вино, он расплатился, выпил чашечку эспрессо в Café Flore через дорогу и вошел в метро. Он доехал до станции «Перейр» в Семнадцатом округе; Том знал маленький уютный отель на улице Вернике. Свободен был только номер на двоих. Он расплатился карточкой Юниака – седьмая кровать за последние несколько дней. Комната была крошечной, с оранжевыми стенами и репродукцией Миро возле двери в ванную комнату. Окно выходило в маленький внутренний дворик. Выпитая за обедом бутылка не могла не сказаться: вещи Том решил не разбирать. Вместо этого он взял камеру, вышел на улицу и зашагал к Монмартру. По пути Том то и дело останавливался и фотографировал все, что попадало в кадр: уличные кафе, кованые фонари, свежие фрукты и овощи, выставленные в витринах. Солнце палило. Разумеется, это был только предлог, чтобы сфотографировать пешеходов и машины. Том был практически уверен, что после Марселя DGSE потеряла интерес к Стивену Юниаку, но камера помогала выявить возможное наружное наблюдение. Осторожность не помешает, подумал Том. Позже он собирался просмотреть снимки и выяснить, нет ли на них одних и тех же лиц или номеров автомобилей.
К шести он был на Рю Ламарк, главной улице Монмартра, возле базилики Сакре-Кер. Согласно сведениям от Эльзы, Делестр жил на углу улицы Дарвина и улицы Соль, в квартире на первом этаже. Перед тем как спуститься по лестнице вниз, к пересечению двух улиц, Том обернулся и сделал целую серию снимков, один за другим, как фотограф-любитель, который пытается поймать и запечатлеть особенное, свойственное только Парижу очарование. Затем он повернулся в другую сторону и навел телеобъектив на машины, выстроившиеся вдоль улицы Соль. Все они были пусты. Неудивительно, подумал Том. Ни у одной конторы не хватит людей, чтобы приставить наружку к каждому знакомому или родственнику Мало. Он остановился у подножия лестницы, всего в нескольких метрах от двери дома Делестра, и обвел взглядом окна квартир, выходящих на улицу Дарвина. Занять удобную позицию и понаблюдать не удастся, мелькнуло у него в голове. Значит, нужно положиться на удачу. Район был оживленный; пожилые леди возвращались домой из магазина, родители вели детей домой после школы. Том подошел к двери Делестра, надеясь, что он уже вернулся с работы.
Сначала он услышал детский плач. Окно было раскрыто. В глубине гостиной сидела симпатичная темноволосая молодая женщина, возможно испанка или итальянка, с ребенком на руках.
– Мадам Делестр? – спросил Том.
– Да.
– Ваш муж дома?
Женщина быстро посмотрела вправо, потом снова перевела взгляд на Тома. Кристоф Делестр был дома и, очевидно, тоже сидел в гостиной. Через секунду он подошел к окну, намеренно или случайно загородив жену и ребенка. Возможно, это был инстинктивный порыв защитить семью.
– Я могу вам чем-то помочь?