– Господин Деникин, вас много, а я одна, – лениво отвечала девица в серой больничной форме, не отрываясь от красочного глянцевого журнала. – Сказано вам уже двести раз – ввиду того, что вас выкопали в Париже, а потом перезахоронили в Москве, вы автоматически опять попали в Чистилище. Это техническая процедура. Главный Суд разберется, ждите.
– Я совершенно не просил меня выкапывать, – наваливался грудью на стойку генерал Деникин. – Как можно так поступать с человеком? Что мне, в Париже плохо было? Лежал себе в цветочках, кругом приличные люди…
– Отойдите от стойки, – в сердцах заорала девица, отшвыривая журнал. – Мешаете работать! Объясняла вам уже – как только, так сразу!
Насупившись, Деникин отошел в сторону. К нему из толпы протиснулся другой генерал – моложе, лет тридцати пяти, но уже на костылях.
– Ну чего-с, Антон Иваныч? – с надеждой спросил молодой генерал.
– Ни хрена-с, господин Каппель, – махнул рукой Деникин. – Такая бюрократия, сладу с ними нет. Дайте закурить, милостивый государь.
Оба задымили.
– Грустно, – поделился откровениями Каппель, – у меня работа стоит. Только у негров ячейку коммунистической партии организовал, флаги пошили, «Интернационал» разучивали, как бац – и сюда. Сижу словно на иголках – а как там без меня? Получается, годовая работа целиком насмарку.
– Вам Главный Суд определил социализм среди африканских народов пропагандировать? – с неприязнью сказал Деникин. – Сочувствую, батенька. Видимо, это вам за то, что красноармейцев живьем замораживали.
– Время такое было, – затянулся папиросой Каппель. – Они нас, а мы их. К тому же, может, я не специально. В Сибири, знаете ли, вообще холодно. Оставил красных в сарае на сутки, а вернулся – звенят, хоть на елку вешай. Ну, вы здешних чинуш знаете – не докажешь, что не имел злых намерений.
– Это вы как в воду глядите, – согласился Деникин. – Я тоже объяснял, что воевал за Голос, царя и Отечество. А мне в ответ – Голос в твоей помощи не нуждается, ибо он всемогущ, нечего на него грехи свои сваливать. И вот, определили меня потом на жительство… сами знаете куда.
– Да ничего страшного, Антон Иваныч, – философски заметил Каппель. – Хотя не спорю – военного человека существование в квартале хиппи с их вечным make love, not war в три минуты до истерики доведет. Но туда много кого из армейских отправляют. Начальника прусского генштаба Мольтке, например, или Александра Македонского не встречали? Хиляют в рваной джинсе и бренчат на гитарах, поправляя немытый хаер. Попривыкли…
– Я что-то никак не могу привыкнуть, – вздохнул Деникин.
– Дело житейское, – успокоил его Каппель. – Какие ваши годы…
Продолжение разговора Петровичу услышать не удалось – вернулся Баранов сразу с двумя бутылками беленькой в карманах: «чтобы второй раз не бегать». Такая логика Петровичу была по душе. Он отвинтил крышку у своей бутылки и снова глотнул обжигающей жидкости. Глаза прыгнули на лоб. Ох и хорошо же пошла. Фигня, что теплая, – главное, что есть.
– Ну ладно, обо мне мы поговорили, – сказал банкир. – Давай, дед, колись, как ты сюда попал. Тоже вон, смотрю – дырка в голове.
По мере рассказа Петровича лицо Баранова менялось. Пару раз он недоверчиво усмехнулся, качая головой, а потом даже всерьез нахмурился.
– Не говоря худого слова, говоришь? Просто пришли и пристрелили? Дед, да ты че? Ты родственник Чубайса или у тебя бриллианты под полом?
– Да нет, – горестно сказал Петрович. – Были б бриллианты, нешто бы я к Фроське за ее денатуратом опохмеляться бегал? Они вот че хотели…
После краткого объяснения, за что тайные гости предлагали Петровичу штуку баксов, щеки Баранова вытянулись, а нос почему-то заострился.
– Скорее всего, это были какие-то психи, – констатировал он. – Нормальный человек за такое точно убивать не будет… они что, с голоду помирали?
– Голод тут ни при чем, – нерешительно промямлил Петрович. – Там, вишь, какой случай у нас в деревне был… начальство из Москвы приезжало…
Прослушав вторую часть рассказа, банкир побледнел и надолго присосался к бутылке. С неохотой оторвавшись от нее, он на минуту задумался.
– Дело явно пахнет керосином, дедушка, – произнес Баранов. – До тебя самого разве не дошло: тут что-то нечисто? Или доллары очи затмили?
Петрович глубокомысленно промолчал.
– Понятно, – вздохнул банкир. – Стандартная проблема современного российского народонаселения. Когда показывают бабло – другие органы чувств мгновенно отказывают. Мозги в первую очередь.
– Ты на мою пенсию поживи, умник! – оскорбился Петрович. – Особенно когда неделями на подножном корму. Тебе в твоих куршевелях не понять.
– Все мы из Советского Союза, дедушка, – примирительно заметил Баранов. – Хотя щас на мне костюмчик за пять тысяч баксов, но и я тоже когда-то в очереди за туалетной бумагой стоял и отоваривал талоны на зубную пасту. Так что хватит о грустном. Я не знаю, кто были твои киллеры, но мне кажется, надо местный персонал в известность поставить. Хрен его знает, может, они должны такие вещи предотвращать. Ты убийц-то запомнил?
«На всю жизнь запомнил», – хотел сказать Петрович, но до него дошло, что жизнь, собственно, уже закончена. Поэтому он лишь горестно кивнул.
– Мне прикольно, кто это все-таки мог быть? – задумался Баранов. – Самое странное, что киллеры, как ты утверждаешь, бабы. Что-то уж совсем запредельное – похоже на банальный детективный сюжет. Ничего удивительного – в нынешние детективы баб-убийц часто начали пихать, потому что читатель зажрался, а удивлять его, подлеца, требуется постоянно. Таким манером у них скоро двухлетние дети киллерами окажутся, как у Стивена Кинга в «Кладбище домашних животных». Еще водки будешь, дед?
Петрович не возражал.
Пришли мне бабла, пришли мне «зелени» —
и ты попадешь сразу в Рай.
Раскошелься прямо сейчас —
я зарезервирую тебе там лучшее место.
«Металлика», Leper Messiah
Половину дороги Калашников молчал, свесив голову и прислушиваясь к дробному цокоту лошадиных копыт. Генерал-ангел Варфоломей хмурился, бесцельно созерцая золотистый кирпич, которым щедро мостили проспекты на просторах Небесной Канцелярии. Царевич Дмитрий играл кнопками нового мобильного телефона, пытаясь одержать победу в расстреле инопланетных тарелок. Малинин тревожно переводил глаза с одного персонажа на другой. Мимо промелькнул красочный указатель, сделанный в виде витиеватых, стилизованных под средневековье башенок; пристань со сказочными корабликами, курсирующими до острова – «Диснейленда», – они также были сделаны в форме романтических бригантин и каравелл. На проспектах было совершенно безлюдно. За все время им встретилось лишь три колесницы – никакого сравнения с городскими пробками. После того как они проехали фешенебельное здание торгового центра, где все товары раздавались даром, стало ясно – кто-то должен заговорить первым.