– Мы получили доступ к личным делам. Я проверила все файлы. Ее там нет. Но, думаю, нам удастся…
– Она там. Я видел ее и должен вернуться.
Мне кажется, что я вполне спокойна, когда через десять минут набираю номер Филдинга, но, разумеется, это самообман.
Соединение, быстрое, приглушенное бормотание: «Эй, подожди пару секунд», затем звуки веселья на заднем плане. Филдингу совсем наплевать на дело?
– Да, слушаю. Кто это? – Голос Филдинга звучит громче, но в нем ощущается нервное напряжение. Шум вечеринки отступает, должно быть, он ушел в другую комнату и закрыл дверь.
– Он вышел. Говорит, видел ее.
Молчание длится секунды три.
– Что я тебе говорил? – Интонация триумфатора.
– Его забрали к себе люди Кийана. Избивали. – Молчание вынуждает меня продолжить: – Он хочет вернуться.
Опять пауза, и, наконец, Филдинг произносит:
– Клиент вышел на связь. Небольшие изменения… В Программе есть ремонтные бригады, кто дает им задания?
Что это значит?
– Надзиратели. Филдинг…
– А если нам понадобится, чтобы человек из бригады сделал кое-что для нас? Не могли бы вы подделать задание на работу?
– Филдинг…
– Там есть резервуар. Надо, чтобы гайки на крышке ослабили.
Будто в этом нет ничего особенного, даже сейчас.
– Филдинг, что все это значит?
– Выясни, узнай цену и свяжись со мной. Да, и скажи ему, нам надо встретиться.
– Но он под прикрытием.
– Я сказал, встретиться. И не вздумай сказать, что вы не сможете это организовать. Вы чертовски ловко пристроили его в Программу и встречу со мной устроите.
В голове неустанно пульсирует мысль: ее не может там быть. Не может.
Как я хочу, чтобы Йоханссон ошибался.
Хотя понимаю, что это невозможно.
День 10: пятница – день 11: суббота
ЙОХАНССОН
Его проводят в административный блок. На этот раз никаких формальностей. Ему дают одежду и обувь; служащий с лицом похожим на тесто спрашивает с тревогой:
– Вы хотите подать жалобу?
Когда Йоханссон качает головой, он, кажется, вздыхает с облегчением.
Все в обратном порядке: металлоискатель, охрана, стеклянные двери открываются с тихим писком…
Уитман берет его по руку, иначе он упадет. По-прежнему смотря перед собой, произносит:
– У тебя не тело, а месиво. Надо к врачу.
– Нет.
Машина с водителем и охранником стоит на том же месте. Уитман сажает его на заднее сиденье, дает телефон и закрывает дверцу. Затем он уходит, сделав знак двоим следовать за ним.
Он слышит голос Карлы.
– Это был Кийан, верно? – Едва уловимые нотки ярости. Или ему показалось? Она сообщает, что Кейт нет в Программе. Он думает лишь о том, как вернется.
Они едут через весь Лондон. Он просыпается у дверей дома, на заднем сиденье холодной машины, и события прошедших трех дней кажутся кошмарным сном. Он пытается выйти, и травмы подсказывают, что все произошло с ним на самом деле.
В маленькой квартире с крошечной кухней и гостиной с орущим телевизором Йоханссон ставит в микроволновку упаковку с замороженной едой и съедает половину.
Он смотрит на дверь, и перед глазами возникают видения.
Он ложится спать днем, как ребенок. Ему ничего не снится.
Просыпается от того, что Уитман трясет его за плечо.
На часах 7:13 утра. Он спал семнадцать часов.
– Вставай давай, – говорит Уитман нарочито громко, чтобы слышали остальные. – Ты просил о встрече? Так вот, ты получишь то, что хотел. Но после этого мы рассчитываем на сотрудничество.
Йоханссон встает, стараясь не обращать внимания на боль. Он не задает вопросов, не спрашивает, куда его повезут. Карла. Наверняка к Карле.
Он принимает душ, одевается, завтракает – глотать почти не больно, – затем в сопровождении троих мужчин садится в машину. Эти ребята, бывшие солдаты, очень наблюдательны, но, кажется, они поверили в его легенду и в то, что все шаги Уитмана имеют целью заставить Райана Джексона стать их осведомителем.
Они едут по ничем не примечательной дороге.
Наконец, ровно в 10:30, машина выезжает на Лаванда-Хилл и медленно движется вдоль рядов магазинов.
– Отсюда пойдем только мы двое, – говорит ему Уитман и нервно добавляет, конечно, для проформы: – И не вздумай что-нибудь выкинуть.
Ничем не примечательная дверь между парикмахерской и букмекерской конторой с латунной цифрой «7» и буквой «А». Уитман стучит.
Карла, это должна быть Карла.
Но лысый мужчина, открывший им дверь, – один из приближенных Филдинга. Он профессионал и видел еще не такое, поэтому не моргнув глазом смотрит на обезображенное лицо Йоханссона. Затем кивает, и они проходят мимо стопки газет и рекламных листовок ресторанов. Йоханс сон сразу ощущает запах сигар Филдинга.
По лестнице он поднимается один.
Филдинг ждет его в комнате на втором этаже. Он сидит у окна в глубоком кресле и жмурится в потоке яркого солнечного света. Несколько мгновений он молча разглядывает Йоханссона.
– Ни хрена себе, – медленно произносит Филдинг. В этих словах весь накопившийся гнев, негодование и в то же время радость. Затем Филдинг неожиданно смеется тихо и едко. – Три дня. Три чертовых дня. Бог мой. Посмотри на себя. – Он берет сигару и выдыхает, солнечную дорожку заволакивает клубами дыма.
– Я ее нашел, – говорит Йоханссон. – Готов все выполнить.
Филдинг качает головой:
– Не сейчас, сынок. Правила игры меняются.
Филдинг подходит к окну и смотрит вниз, на улицу.
– Что это за тощий парень, с которым ты пришел?
– Он не будет задавать вопросы.
– А та парочка на другой стороне улицы?
– Они ничего не знают, – отвечает Йоханссон.
Филдинг довольно усмехается и поворачивается спиной к окну.
– У клиента новый заказ. Они хотят поместить тело в определенное место в Программе, которое будет ими указано. Как тебе?
Он многозначительно смотрит – в ожидании произведенного эффекта? Или ответа? Ему никто не отвечает, и он продолжает:
– Там есть одно место, мастерская или гараж, нечто в этом роде. Эмигранты разбирали там аккумуляторы и добывали свинец. Кислоту они сливали в резервуар в полу. Когда территорию стали использовать для Программы, никто не потрудился вылить кислоту, резервуар просто плотно закрыли. По крайней мере, такими сведениями располагает клиент. Итак, чего они хотят: когда ты будешь готов, мы сделаем так, чтобы резервуар открыли, ты бросаешь туда тело, и работа выполнена. Через сорок восемь часов крышку опять закроют.